«Маме нужно отдохнуть» — эти слова звучали в нашем доме каждый день с тех самых пор, как родился наш сынок… и до самого конца.
Каждый вечер, вернувшись с фабрики, он первым делом снимал сапоги, мыл руки и тут же шёл к люльке. Ни аромат только что сваренного борща, ни свежий номер «Известий» не могли отвлечь его. Он наклонялся, брал на руки маленького Ваню — и в этот миг я вновь чувствовала, как сердце замирает. В мужчину, который не стеснялся быть отцом. В супруга, который не забывал и обо мне.
— Маме нужно отдохнуть, — говорил он, чуть покачивая засыпающего Ваню и напевая тихонько: «Баю-баюшки-баю…»
— Маме нужно отдохнуть, — шептал он ночью, первым поднимаясь на стук кроватки, менял пелёнки, передавал мне сына и ждал, пока тот наестся, чтобы снова уложить его спать.
— Маме нужно отдохнуть, — повторял он, засучив рукава и кормя нашего упрямца манной кашей, превращая каждую ложку в путешествие по волшебной стране.
— Маме нужно отдохнуть, — улыбался он, собирая годовалого Ваньку на прогулку, чтобы я могла хоть четверть часа побыть в тишине.
— Маме нужно отдохнуть, — говорил он, усаживая на колени подросшего сына и сочиняя на ходу истории про домовых да леших — лишь бы дать мне передышку.
— Маме нужно отдохнуть, — произносил он, объясняя Ване таблицу умножения, которую тот ну никак не мог запомнить.
— Маме нужно отдохнуть, — тихо сказал он, когда Ваня, уже почти взрослый, вернулся затемно с выпускного и потопал на кухню греться чаем.
Каждый раз, слыша эти слова, я чувствовала, как на сердце теплеет. Душа замирала, а глаза наполнялись слезами — не от горя, нет, от той самой, светлой радости. Хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно.
А потом пришла третья пора любви. Когда слово «мама» сменилось на «бабушка».
— Бабушке нужно отдохнуть! — смеялся он, когда наш внучок Алёшка капризничал, оставаясь у нас на выходные. И снова звучала та самая колыбельная — только уже для нового слушателя.
— Бабушке нужно отдохнуть, — подмигивал он, собирая удочки и уводя Алёшку с Ваней на речку.
— Бабушке нужно отдохнуть, — мягко говорил он, протягивая внуку наушники, чтобы тот убавил мультики на телефоне.
Он не застал внучку. Ушёл слишком рано, слишком тихо. Дети забрали меня к себе — боялись оставлять одну в опустевшем доме.
И вот, впервые взяв на руки крошечную Лизу, я не сдержалась — слёзы хлынули сами. Мне почудилось, будто за спиной раздаётся его голос:
— Бабушке нужно отдохнуть…
Я даже обернулась. Напрасно… Но вдруг?
Позже, когда за окном сгустились сумерки, а я уже дремала, из гостиной донёсся шёпот. Голос моего взрослого Вани:
— Спи, лапушка, спи. Маме нужно отдохнуть…
Я приоткрыла дверь и увидела, как он качает дочку, напевая ту самую песню. Ту, что когда-то пел ему его отец.
Его нет. Но слова «маме нужно отдохнуть» остались. Они живут в нашем Ване. В его детях. В памяти, которую не сотрёт даже время.
