Мать выбрала мужчину… а не меня
До сих пор не укладывается в голове, когда именно всё пошло под откос. Как вышло, что женщина, бывшая мне опорой, защитой, самым близким человеком, в один миг перечеркнула всё ради него. Ради мужчины, который не стоит даже её старой улыбки.
Мама родила меня поздно, в тридцать. Говорила, что я — её счастье, смысл, «ребёнок для души». Отца я не знала: в свидетельстве прочерк, и ни разу она не обмолвилась о нём ни словом. Жили мы скромно, но уютно. Дорогих вещей не было, зато было тепло. Она работала бухгалтером, по вечерам мы пекли ватрушки, смотрели «Дом-2» и болтали обо всём. Я была уверена — нас ничто не разлучит. Она не ходила на свидания, не заглядывалась на мужчин, жила мной. До пятнадцати лет — это была сказка.
А потом пришёл он. Дмитрий. Коллега из смежного отдела. Однажды мама вернулась с работы с блеском в глазах — я сразу догадалась: кто-то появился. Через неделю начались походы в кафе, тайные звонки, новые юбки. Я искренне радовалась за неё. Но внутри копошилось беспокойство. И не зря.
Однажды она просто объявила: «Переезжаем к Диме. У него двушка, тебе выделим комнату». Я пыталась спорить — не из-за ревности, а потому что чуяла неладное. Он вообще меня не замечал, смотрел сквозь, будто я воздух. Но мама не слушала. «Ты ещё мала, чтобы понять, я счастлива» — вот и всё, что я услышала. Пришлось смириться.
Сначала было тихо. Жили как чужие. Он — в своём углу, я — в своей комнате, мама — между нами, как мостик. Потом они расписались. За неделю до моего выпускного. И начался ад. Он будто сбросил маску. Раньше хоть притворялся нормальным, а теперь стал настоящим деспотом. Орал, оскорблял, придирался к каждой мелочи.
«Две бабы, а ужин не готов! Ты где болталась? На шестерёнках рассекаешь, мужиков ищешь, да?» — рычал он.
Он запрещал ей выходить без спроса, рылся в телефоне, устраивал истерики. Мама плакала, а он потом приползал с розами. И снова по кругу. Я сотню раз шептала: «Уйдём, я с тобой, ты не одна». А она лишь всхлипывала: «Ты ничего не понимаешь. Я люблю его».
Любит… Так сильно, что в итоге он запретил ей платить за мою учёбу. Мама сдавала нашу квартиру, копила, я мечтала о юрфаке. Пахала сутками. Не прошла на бюджет — надеялась на её помощь.
Но Дима заявил:
«Бабе нужен не институт, а борщ на столе. Выйдешь за олигарха — тогда и учись».
Я взорвалась. Выложила ему всё в лицо. Собрала вещи и ушла. Мама… даже не побежала за мной. Назвала эгоисткой и велела извиниться перед ним.
Я не извинилась. С тех пор мы не разговариваем. Ни дня, ни минуты. Она растворилась в нём полностью. Теперь говорит его словами, смеётся его грубым смехом. Даже голос по телефону, если вдруг звонит, — ледяной. Будто я не родная дочь, а случайная знакомая.
Я больше не дергаюсь. Поняла — той мамы больше нет. Та, что пекла пироги и укрывала меня пледом, умерла в тот день, когда выбрала его. Её предательство — мой шрам. Но я не дам этой боли сжечь во мне всё живое.
Пусть живёт как хочет. Только когда останется одна — пусть помнит, ради кого потеряла меня.
