Утро началось с непривычной тишины. Обычно Надежда, моя мама, будила меня ласковым голосом перед завтраком, но в тот день её не оказалось рядом. Я открыл глаза и осознал — она исчезла. Навсегда. Шкаф зиял пустотой, её потёртые валенки не стояли у двери, а кровать была аккуратно заправлена. На кухонном столе лежала записка, одинокая, как её душа. Я замер, глядя на неё, и сердце оборвалось.
Стоя у входа в дом престарелых в глухом посёлке под Омском, я сжимал кулаки, чтобы скрыть дрожь. Сквозь запотевшее стекло я разглядел её — мою мать, постаревшую, сгорбленную, одиноко стоящую у окна. Когда-то я выбрал новую жизнь с женой, оттолкнув ту, что подарила мне жизнь, ради призрачного счастья. Теперь же боль от своего предательства разъедала меня изнутри. Как я мог так поступить с единственным человеком, который любил меня без условий?
Отец оставил нас, когда я был ребёнком. Он ушёл, не оглянувшись, оставив маму одну. Ей едва исполнилось тридцать, она была красива, полна сил, но выбрала меня, а не новую семью. Ей предлагали замужество, сулили достаток, но с одним условием — отказаться от сына. Она отвергала все предложения, не раздумывая. Надежда работала пекарем в местной булочной, брала двойные смены, чтобы оплатить нашу крохотную комнатушку и мою учёбу. Её руки, вечно красные от теста, никогда не знали отдыха. Но она никогда не жаловалась.
Я помню, как она возвращалась с ночной смены, ставила чайник и доставала тёплую ватрушку. Иногда, когда зарплату задерживали, она наблюдала, как я ем, а потом доедала крошки. Я был слишком мал, чтобы понять: она боялась, что я останусь голодным. Её любовь не знала границ. Она заменяла мне весь мир. «Я никогда не выйду замуж, — говорила она, — лишь бы никто тебя не обидел». И я верил, что с такой матерью мне больше никто не нужен.
Детство моё было счастливым, несмотря на нужду. Мама недосыпала, недоедала, но всегда улыбалась. Всё изменилось, когда булочную закрыли, а её пальцы сковал артрит. Каждое движение причиняло ей адскую боль, но работу она найти не могла. Её, измученную болезнью, никто не брал. Я тогда заканчивал школу и подрабатывал в лавке: разгружал коробки, мыл полы, стоял за прилавком. Платили продуктами и мелочью, но я копил на её лекарства. Зная, как она гордится моими успехами, я учился лучше всех. Окончив школу с золотой медалью, я поступил в престижный вуз в Омске. Мы переехали, надеясь на новую жизнь.
В городе всё постепенно наладилось. Я подрабатывал в кафе и на складе, денег хватало на еду и мелкие радости. Нам дали комнату в общежитии, и я старался скрасить мамины дни: водил её в музеи, покупал платья, показывал город. Она улыбалась, но я видел, как боль в её руках не отпускала. Всё было хорошо, пока я не встретил её — девушку, которая перевернула мою жизнь.
Её звали Яна. Мы познакомились на втором курсе. Яркая, уверенная, из обеспеченной семьи, она казалась мне недосягаемой мечтой. Друзья завидовали, что я смог завоевать такую девушку. Наши отношения захватили меня, и вскоре Яна предложила жить вместе. Я не был готов, но она поставила условие: либо мы вместе, либо расстаёмся. Я согласился. Жить у неё мы не могли — её родители не приняли бы сына простой пекарши. Оставалась только наша комната в общежитии.
Я не познакомил Яну с мамой. Мне было стыдно. Моя мать, измученная годами тяжёлого труда, и мать Яны — ухоженная дама с безупречным маникюром. Я понимал, что поступаю подло, но не мог остановиться. Я решил поговорить с мамой, зная, что собираюсь сделать. Я собирался выгнать её.
— Мама, я встретил девушку. Мы будем жить вместе, — начал я, избегая её взгляда.
— Сынок, я так рада за тебя! Когда познакомишь нас? — её голос дрожал от радости.
— Не сейчас, мам. А где ты будешь жить?
Она замолчала. Я видел, как потухли её глаза.
— Я… вернусь в наш посёлок. Поживу у тёти Анны, — тихо ответила она.
— Но как долго? И бесплатно ли? — я давил, хотя знал, что тётя Анна, сварливая и одинокая, вряд ли приютит её.
— Не беспокойся, сынок. Тёте Анне одной скучно. А ты копи деньги, хорошо питайся, заботься о своей девушке.
Я видел боль в её глазах, но любовь к Яне ослепила меня. Я отправил маму в никуда, зная, что у неё нет ни денег, ни здоровья. Я лёг спать, а утром её уже не было. Она ушла тихо, оставив записку:
«Алексей, не тревожься за меня. Я и не заметила, как ты вырос. Знаю, тебе стыдно за меня, и я не виню тебя. Скажи своей девушке, что у тебя нет мамы — так будет проще. Будь счастлив, сынок. Если что, я у тёти Анны».
Слёзы жгли глаза. Я знал, что она скитается где-то, больная и бездомная, но Яна уже переезжала ко мне. Мы поженились, и я, поддавшись её влиянию, не позвал маму на свадьбу. Я сказал всем, что моя мать погибла в автокатастрофе. Годы шли, дела поглощали меня, и я не искал её.
Когда родилась наша дочь, я понял, что значит быть родителем. Я рассказал Яне правду о маме. Она взорвалась:
— И что, теперь ты побежишь её искать? А если она принесёт сюда свои болезни? Подумай о дочери!
— Яна, она её бабушка. Я должен знать, что с ней всё в порядке.
Я начал искать. Тётя Анна умерла вскоре после нашего отъезда, и мама не могла быть у неё. Никто в посёлке её не видел. В отчаянии я поехал к нашей речке, где мы с мамой когда-то ставили скворечник. В нём я нашёл старое письмо:
«Алексей, если ты читаешь это, значит, искал меня. Я в доме престарелых “Берёзка”, недалеко от твоего института. Я видела тебя, ты был счастлив, и я не хотела мешать».
Я мчался в город, не веря, что она была так близко. В доме престарелых мне сказали, что её подобрали зимой на улице, где она просила милостыню. Моя мать — и милостыню? Я неЯ вошёл в её комнату и увидел, как она слабо улыбается сквозь слёзы, протягивая мне дрожащими руками ту самую ватрушку, которую пекла для меня в детстве.