Свекровь годами мечтала о внуке… Теперь отвернулась от него
Мы с Дмитрием вместе уже почти десять лет. Поженились по взаимному желанию — без давления со стороны. Просто встретились, полюбили, создали семью. Всё складывалось хорошо, если бы не одно обстоятельство — его мать, Валентина Ивановна. С первого месяца брака она начала твердить как мантру: «Хочу нянчить внука, пока силы есть!»
Мне тогда едва исполнилось двадцать пять. Я только начинала продвигаться по службе, мы с мужем ютились в съёмной двушке в Рязани, копили на первый взнос за квартиру, мечтали о переезде в Москву. Ребёнок в эти планы не вписывался. Я пыталась объяснить: «Пока не время». Но её будто подменили.
Она дулась, устраивала истерики, кричала, что лишаю её «последней радости». По её словам, женщина без детей — как пустоцвет. Я терпела, старалась не конфликтовать, но её упрёки становились всё жёстче. «Зря Димка на тебе женился. Лучше бы с Ларисой из техникума остался», — шипела она при каждой встрече.
Возможно, всё было бы иначе, будь у неё другие дети. Но Дмитрий — единственный сын, и вся её нерастраченная энергия обрушилась на нас. Мы купили квартиру, погрязли в кредитах, но её это не трогало. Ей нужен был внук. Немедленно.
Перелом случился неожиданно: тётя Дмитрия, Светлана Петровна, рассказала, как Валентина Ивановна приезжала уговаривать её переоформить дачу. Родственница, разумеется, отказалась. Мы промолчали, сделав вид, что не знаем. А через три месяца я увидела две полоски на тесте.
Новость обрадовала нас обоих. Обнялись, смеялись сквозь слёзы. Казалось, теперь всё наладится. Ведь свекровь столько этого ждала! Пригласили её в гости, когда привезли из роддома маленького Серёжу. Она явилась с шумной роднёй. Я накрыла стол, одела малыша в кружевной конверт.
И услышала её слова, брошенные громко, нарочито: «Ну вот, проняла вас наконец! А то упёрлись как бараны». В глазах светилось торжество. Будто ребёнок — не новая жизнь, а трофей в войне с нами.
С того дня всё изменилось. Она перестала заходить. Не спрашивала, как колики у малыша, не принесла ни одной распашонки. Изредка звонила Диме: «Ну, как там мой внучок?» — сухо, без интонации. Ни подарков на крестины, ни поздравлений в День защиты детей. Только ледяная пустота. А ведь клялась, что «задушит внука в объятиях».
Не понимаю, как можно требовать чудо годами, а получив — оттолкнуть. Муж говорит, это её способ наказать нас за непокорность. Но разве нормально — использовать ребёнка как оружие? Серёжа — не аргумент в споре. Он — солнышко, смеющееся в колыбели.
Больно видеть, как сын лишён бабушкиной ласки. Больно от краха мечты, где две бабушки вязали бы носочки, споря, кто первый возьмёт коляску. Теперь гуляем с ним только мы — под тихий перезвон мобила, который молчит уже год.
Не звоню ей. Устала стучаться в закрытую дверь. Дали шанс — она им пренебрегла. Значит, и нам пора отпустить эту историю. Как ненужную игрушку, которую так страстно желали, а получив — разочарованно отложили в угол.
