Ещё помню запах свежих роз на той свадьбе. Хрустальный звон бокалов, белоснежные скатерти, гул праздничных голосов — ничто не могло заглушить ощущение, что я тут лишняя, как пятое колесо в телеге.
Меня зовут Светлана Соколова. Росла я без барских замашек. В универе надрывалась на двух работах, частенько пропуская обед, лишь бы аренду сколоть. Мама работала уборщицей, папа — сантехником. Душевной теплоты у нас было хоть отбавляй, а вот с остальным, особенно с устойчивостью, всегда было натягом.
Потом я встретила Дмитрия Волкова.
Он был добр, умён и удивительно прост для человека, рождённого в куче денег. Пресса козыряла прозвищем «Миллиардер с рюкзаком» — он и правда носил поношенные кеды вместо итальянских ботинок. Столкнулись мы в самом неподходящем месте — в книжном на тихой Покровке в Нижнем Новгороде. Я там подрабатывала, параллельно вгрызаясь в магистратуру по педагогике. Он заглянул за книгой про зодчество, а в итоге два часа мы спорили о Достоевском и Толстом.
Сказкой это не было. Пропасть между нами — как между Марсом и сельпо. Я понятия не имела, зачем нужен сомелье, он не ведал, что значит жить от аванса до зарплаты. Но мы как-то ужились, скрепляя разногласия любовью, терпкой выдержкой и крепкой долей юмора.
Когда Дмитрий сделал предложение, его родители были вежливы, но в глазах читалось: «Не дотягивает». Для них я была бедной родственницей, что «очаровала» наследника. Его мать, Галина Сергеевна, улыбалась за светскими обедами, но тут же намекала, что на семейные сборища мне бы надеть «что-то поскромнее» — будто я должна была постоянно доказывать право на существование. Его сестра, Маргарита, превзошла всех — она попросту делала вид, что меня не существует.
А я твердила себе: привыкнут. Любовь же мост над любой пропастью перебросит.
И грянула свадьба Маргариты.
Она выходила за инвестиционного гуру — за того, кто отдыхал в Сочи и владел яхтой «Алые Паруса». Среди гостей — вся сливки столичного бомонда. Мы с Дмитрием примчались прямиком с волонтёрской вылазки в глухую деревеньку — и рванули в загородный особняк, где гуляли свадьбу.
Помню, как начался этот балаган. Едва я чемодан поставила.
«Светочка, милая, помогишь нам с рассадкой?» — прощебетала Марго, сунув мне планшет до того, как я хоть руку разжала.
Я моргнула. «Ну… ладно. Но разве не организатор должен этим заниматься?»
«Ох, она уже еле ноги волочит! А ты же такая организованная! Пять минут всего!»
Эти «пять минут» растянулись в часы.
Я складышки на салфетках выводила, коробки орала, даже рассадку составляла — Маргарита клялась, что я «умею сохранять нейтралитет». Прочие подружки невесты наблюдали за мной снисходительно, словно я персонал с кухни. Ни единого: «Света, воды? Отдохнуть?»
На репетиционном ужине стараниями мамаши Галины Сергеевны меня усадили за три стола от Дмитрия — рядом с командой парковщиков.
Я пыталась отшутиться. Не хотелось устраивать сцену.
Наутро, надевая платье персикового цвета (скромное, разумеется), я увещевала себя: «Один день потерпеть. Пусть Марго играет принцессу. Ты выходишь за любимого — вот что главное».
Но чаша переполнилась.
На самом банкете я направилась к основному столу, к Дмитрю, как вдруг меня перехватила Маргарита.
«Ой, солнышко!» — она грациозно положила маникюрную руку на мою. — «Фотографам нужна симметрия. Места-то все заняты. Помогишь официантам торт выносить?»
Я остолбенела. «Ты хочешь, чтобы я торт подносила?»
Она озарилась улыбкой. «Чисто для фоток! Потом сядешь, честно клянусь!»
Тут я заметила Дмитрия — его утащил в сторону какой-то родственничок. Он не слышал. Не видел.
Я опешила. Жар бросился в лицо, ст
Он молча прошёл мимо Маргариты к караоке-аппарату, щёлкнул микрофоном, оглушительно произнёс: «Дорогие гости, простите, но мы с моей невестой вынуждены покинуть это изысканное унижение ради блинов в придорожной забегаловке — там хоть шансона попросят», и вывел меня под гробовое молчание и лязг челюсти его тёщи прямо в нашу старую «Ладу», где мы до утра смеялись над хрустом французской булки под аккомпанемент «Бутылки кефира» на полную громкость.