Меня зовут Ксения, мне 28 лет. Я уже почти десять лет воспитываю сына Артёма одна. Его отец, Артём-старший, ушёл из жизни внезапно, когда малышу не было и года. Остановилось сердце врачи разводили руками. Ему было всего 23.
Мы были ещё детьми, когда узнали, что я беременна. Испуганные, счастливые, ничего не понимающие. Но любили друг друга крепко, по-настоящему. Артём сделал предложение в тот же вечер, когда мы впервые услышали сердцебиение сына. Этот тихий стук перевернул нашу жизнь сделав её прекраснее.
Денег у нас не было. Он играл в местной группе, а я подрабатывала официанткой и заочно училась. Но у нас были мечты, надежды и море любви. Поэтому его смерть разбила меня. Вчера он сочинял колыбельную для сына, а сегодня его не стало. Просто исчез.
После похорон мы с Артёмкой переехали к подруге. С тех пор только мы вдвоём. Вторые руки, подгоревшие блины, сказки на ночь. Детские слёзы, смех, разбитые коленки и мои шёпотом сказанные слова: «Всё будет хорошо». Я отдавала ему всё, что у меня было.
Но для моей семьи, особенно для мамы Надежды, этого всегда было мало.
Для неё я была «примером, как не надо» дочь, которая слишком рано родила, выбрав любовь вместо разума. Даже после смерти Артёма она не смягчилась. Осуждала за то, что не вышла замуж, не «наладила» жизнь, как ей казалось правильным. Для неё материнство в одиночку было не подвигом, а позором.
А вот моя сестра Анастасия? Она всё сделала «как положено». Университет, свадьба с однокурсником, уютный дом в пригороде. Естественно, она гордость семьи. А я пятно на репутации.
Но когда Анастасия пригласила нас с Артёмом на праздник в честь будущего малыша, я подумала может, это шанс начать заново? В приглашении даже была приписка: «Надеюсь, это нас сблизит». Я цеплялась за эти слова, как за соломинку.
Артём радовался. Сам выбрал подарок мы купили детскую книжку «Ты всегда в моём сердце» и сшили плед. Я ночами вышивала на нём звёзды. «Чтобы малыш знал, что его любят», сказал сын. Ещё он нарисовал открытку с каракулями-ангелочками. Его доброта поражала меня.
В день праздника зал украсили шарами и цветами, на стене красовалась надпись: «Скоро появится Машенька!» Анастасия сияла в нежно-розовом платье. Она обняла нас и на миг мне показалось, что всё наладится.
Но я наивная.
Когда начали распаковывать подарки, сестра развернула наш и улыбнулась. Погладила плед, глаза заблестели. «Спасибо, прошептала. Видно, что с душой сделано.» Я застыла, комок в горле. Может, правда новый этап?
Тут встала мама с бокалом шампанского.
«Я так горжусь Анастасией, начала она. Всё сделала правильно. Вышла замуж, создала семью, как положено. Её ребёнок будет расти в полном доме. С отцом.»
В зале повисла тишина. Взгляды устремились на меня. Лицо горело.
А потом тётя Люда, чьи слова всегда жгли, как крапива, фыркнула: «В отличие от её сестры с незаконнорождённым.»
Будто нож в живот. В ушах звенело. Никто не заступился. Ни Анастасия, ни двоюродные сёстры. Никто.
Кроме Артёма.
Он сидел рядом, болтая ногами, и вдруг встал. В руках маленький свёрток с надписью «Бабушке».
«Бабушка, сказал он твёрдо, это тебе. Папа велел передать.»
Мама, ошеломлённая, развернула. Внутри фото. Я не видела его годами: Артём-старший и я в нашей однокомнатной квартире, за неделю до его операции. Его рука на моём животе. Мы улыбаемся, полные надежд.
Под фото письмо.
Я узнала почерк сразу.
Артём написал его перед операцией. «На всякий случай», говорил он. Я забыла о нём, засунув в коробку из-под обуви. Но сын нашёл.
Мама читала, губы дрожали. Лицо побелело.
Он писал просто: о любви ко мне, о мечтах за сына, о том, как гордится нашей семьёй. Назвал меня «самой сильной женщиной», а Артёмку «нашим чудом». «Если ты это читаешь, значит, я не смог остаться. Но запомни: наш сын не ошибка. Он счастье. А Ксения ей не нужно меня заменять. Она всё, что ему нужно.»
Артём посмотрел на бабушку: «Он любил меня и маму. Значит, я не ошибка.»
Не кричал. Не плакал. Просто сказал правду.
И зал вздрогнул.
Мама сжала письмо, руки тряслись. Её надменность рухнула.
Я кинулась к сыну, обняла, сдерживая слёзы. Мой мальчик храбрый, мудрый не по годам только что заставил замолчать всех.
Двоюродная сестра, снимавшая всё на телефон, опустила его. Анастасия плакала. Время будто остановилось.
Я взяла Артёма за руку и повернулась к маме.
«Больше никогда не смей говорить так о моём сыне. Ты годами игнорировала его, потому что стыдилась, как он появился на свет. Но он не позор. Он лучшее, что я сделала.»
Мама молчала.
«Поздравляю, сказала я Анастасии. Пусть твой ребёнок знает любовь. Такую, которая не предаёт.»
«Прости прошептала она. Я должна была тебя защитить.»
Мы ушли, не оглядываясь.
В машине Артём спросил: «Ты не злишься, что я отдал письмо?»
Я поцеловала его в макушку: «Горжусь тобой. Очень.»
Ночью, уложив его, я достала ту самую коробку. Фотографии, выписки, письма и последнее УЗИ. Впервые за годы позволила себе выплакаться. Не только по Артёму-старшему, но и по тем годам, когда пыталась доказать, что достойна. Сын показал мне я и так сильная.
Наутро мама написала: «Это было лишним.»
Я не ответила.
Но произошло чудо. Двоюродная сестрёнка призналась, что не знала всей правды. Подруга детства, с которой не общались годы, прислала голосовое: «Ты дала мне силы.» Даже Анастасия извинилась и предложила чаще видеться «чтобы дети росли вместе».