Меня презирали за «деревенские замашки», хотя сами выросли в глухом краю
Я родом из маленького села в Рязанской области. С пелёнок знала, что такое труд, земля, что ничего не даётся просто так. Денег у нас было мало, но жили честно. И именно тогда я полюбила землю не по принуждению, а всей душой. Мне нравится возиться в огороде, растить овощи, ягоды, зелень. Это успокаивает, даёт ощущение прочности под ногами. Поэтому, выйдя замуж, я твёрдо сказала: «Дача нам нужна. Не будет денег будем копить».
Муж, Дмитрий, поначалу не разделял моего рвения, но, видя, как я горю этим, сдался. Купили скромный домик с участком под Тулой. И всё бы хорошо, если бы не его родители. Особенно свекровь, Галина Степановна. Каждый её визит превращался в изощрённое издевательство.
«Опять со своими грядками? Прямо как баба-простолюдинка», бросала она, морща нос.
«Мы сына растили не для того, чтобы он в грязи ковырялся!»
А я молчала, сжимая кулаки. Не от стыда, а от непонимания за что такая злоба? Я ведь не тащу их на прополку, я делюсь радостью. Это не рабство это жизнь, это счастье.
Долго терпела. Думала, может, городские люди не способны понять. У них другие ценности. Пока случайно не узнала правду, от которой мне стало даже не больно, а дико смешно.
Оказалось, родители мужа самые что ни на есть деревенские. Мать из села под Брянском, отец из медвежьего угла Калужской области. Более того, их родня до сих пор там живёт, в покосившихся избах, держат коров, кур. А они, перебравшись в город, вычеркнули прошлое. Словно это позорное клеймо.
И при этом она, не краснея, язвила: «У тебя в квартире как в деревенской избе! Эти коврики, фотографии в рамках У нас минимализм: белые стены, никакого хлама».
А мне как раз это и дорого уют, память, жизнь в деталях. Пусть не по-современному, зато по-настоящему.
Я молчала. Не оправдывалась. Но однажды, когда она в сотый раз скривилась при виде моего смородинового варенья, не выдержала. Сидели на веранде, она фыркнула:
«Фу, у тебя всё, как в глубинке!»
Я усмехнулась и тихо сказала:
«Знаете, Галина Степановна, есть такая поговорка: из деревни человека вывезти можно, а деревню из человека никогда. Только я не про себя. А про вас».
Она остолбенела. Веко дёрнулось. Попыталась засмеяться:
«Это ты мне?»
«И вам, и себе. Я свою деревню не прячу. А вы её боитесь. Вот и вся разница».
После этого она притихла. Ни намёков, ни колкостей. Перестала называть меня «колхозницей», больше не морщилась при виде домашних солений. Даже, кажется, прониклась уважением.
И знаете, я не злопамятна. Но до сих пор больно: меня унижали за то, что когда-то было их собственной жизнью. Разве корни это позор? Разве труд это низко?
Я женщина, которая любит землю. Не стыжусь своего села. Умею сажать, полоть, солить, варить. И я ничуть не хуже тех, кто живёт в стерильных квартирах с голыми стенами. Потому что там, где нет души там и жить нечем. А у меня она есть. И всегда будет.
