Меня уволили по возрасту. На прощание я раздавала коллегам розы, а начальнику оставила папку с результатами моего тайного аудита.
— Аксинья, нам придётся расстаться, — сказал Геннадий тем же «мягким» тоном, с которым обычно начинал очередную хитрую игру.
Он откинулся на спинку массивного стула, скрестив пальцы на животе.
— Мы решили, что компании нужен свежий взгляд, новая энергия. Ты же понимаешь.
Я посмотрела на него, на ухоженное лицо, на дорогой галстук, который сама подбирала ему к прошлогоднему корпоративу.
— Понимаю, — спокойно ответила я. — Новая энергия — это же Катя из приёма, которая путает дебет с кредитом, но ей двадцать два, и она смеётся над всеми твоими шутками?
Он скривился.
— Не дело в возрасте, Аксинья. Просто твой подход немного устарел. Мы топчемся на месте. Нужно прорыв.
Прорыв. Слово, которое он повторял последние полгода. Я строила эту фирму с нуля, когда мы теснились в крошечном офисе на Тверской с облезлыми стенами.
Теперь, когда офис стал блестящим, я, кажется, перестала вписываться в интерьер.
— Хорошо, — я встала, чувствуя, как внутри всё застывает. — Когда увольняют стол?
Мой спокойный тон, видимо, сбил его с толку. Он ждал слёз, отговорок, скандала — чего‑то, что дало бы ему право почувствовать себя благородным победителем.
— Можно сегодня, не спеши. Отдел кадров подготовит документы, компенсацию, всё как полагается.
Я кивнула и пошла к двери. Уже схватив ручку, обернулась.
— Знаешь, Геннадий, ты прав. Компании действительно нужен прорыв. И я, наверное, его обеспечу.
Он не понял, лишь слегка улыбнулся.
В общем зале, где‑то пятнадцать человек, витала напряжённая атмосфера. Все знали, что происходит. Девушки виновато отводили взгляды. Я подошла к своему столу, где уже стояла картонная коробка.
Тихо начала укладывать вещи: фотографии детей, любимую чашку, стопку профессиональных журналов. На дно положила маленький букет крокусов от сына — он принёс их вчера просто так.
Затем достала из сумки двенадцать красных роз — по одной на каждого сотрудника, кто был со мной все эти годы, и тяжёлую чёрную папку на завязках.
Я прошлась по офису, вручив каждому по цветку, произнося короткие слова благодарности. Кто‑то обнял, кто‑то заплакал. Это было как прощание с семьёй.
Вернувшись к столу, в руках осталась лишь папка. Я взяла её, прошла мимо растерянных лиц коллег и снова направилась к кабинету Геннадия.
Двери были приоткрыты; он разговаривал по телефону и смеялся.
— Да, старая гвардия уходит… Да, время двигаться дальше…
Я не постучала, просто вошла, подошла к его столу и положила папку на его документы.
Он поднял на меня удивлённый взгляд и прикрыл трубку ладонью.
— Что это?
— Это, Геннадий, мой прощальный подарок. Вместо цветов. Здесь собраны все твои «прорывы» за последние два года — цифры, расчёты, даты. Думаю, тебе будет интересно посмотреть в свободное время, особенно раздел о «гибких методологиях» вывода средств.
Я развернулась и вышла. Его взгляд скользнул сначала по папке, потом по мне. Он бросил что‑то в трубку и оборвал разговор. Я не обернулась.
Я шла по офису с пустой коробкой в руках, на меня смотрели все. В их глазах читалось сочетание страха и тайного восхищения. На каждом столе стояла моя красная роза — выглядело как поле маков после битвы.
У выхода меня догнал главный айтишник Сергей. Тихий парень, которого Геннадий считал просто «функцией».
Год назад, когда Геннадий хотел наложить на него огромный штраф за сбой сервера, который сам же и устроил, я принесла доказательства и спасла его. Он не забыл.
— Ольга Петровна, — тихо сказал он, — если вам что‑нибудь понадобится… любые данные… облачные копии… Вы знаете, как меня найти.
Я кивнула, благодарно улыбнувшись. Это был первый голос сопротивления.
Дома меня ждали муж и сын‑студент. Они увидели коробку в моих руках и всё поняли.
— Ну что, сработало? — спросил муж, беря коробку.
— Начало положено, — ответила я, снимая туфли. — Теперь ждём.
Сын, будущий юрист, обнял меня.
— Мама, ты невероятна. Я ещё раз проверил все документы, которые ты собрала. Там без шансов. Ни один аудитор не сможет их оспорить.
Именно сын помог мне упорядочить тот.
Весь вечер я ждала звонка. Он не звонил. Я представляла, как он сидит в своём кабинете, листает лист за листом, а его ухоженное лицо постепенно синеет.
Звонок прозвучал в одиннадцать вечера. Я включила громкую связь.
— Аксинья? — в голосе не было ни намёка прежней мягкости, лишь слабо скрытая паника. — Я просмотрел твои… документы. Это шутка? Шантаж?
— Зачем так грубо, Геннадий? — спокойно ответила я. — Это не шантаж. Это аудит и подарок.
— Ты же понимаешь, я могу тебя уничтожить? За клевету! За кражу документов!
— А ты понимаешь, что оригиналы всех этих бумаг уже не у меня? И если со мной или моей семьёй что‑то случится, эти документы автоматически отправятся по нескольким очень интересным адресам: в налоговую, к твоим основным инвесторам.
На другом конце провода воцарилось глухое шипение.
— Чего ты хочешь? Деньги? Вернуться на должность?
— Я хочу справедливости, Гена. Чтобы ты вернул каждую копейку, которую украл у компании, и чтобы ты сам ушёл. Тихо.
— Ты сошла с ума! — закричал он. — Это моя компания!
— Это была НАША компания, — твёрдо сказала я. — Пока ты считаешь, что твой кошелёк важнее. У тебя есть время до завтрашнего утра.
О девятой я жду новостей о твоей отставке. Если их не будет — папка отправится в путь. Спокойной ночи.
Я завершила звонок, не дослушав его клятвы.
Утром новостей не было. В 9:15 в мою почту пришло сообщение от Геннадия: «Экстренное собрание всех сотрудников в 10:00. Приходи, посмотрим, кто кого». Он решил идти ва‑банк.
— Что ты будешь делать? — спросил муж.
— Конечно, пойду. Пропустить премьеру собственного фильма нельзя.
Я наделала лучший костюм. В 9:55 вошла в конференц‑зал, где уже собрались все. Геннадий стоял у большого экрана, увидев меня, улыбнулся как хищник.
— А вот и наша звезда. Садись, Аксинья, всем интересно послушать, как финансовый директор, обвинённый в непрофессионализме, шантажирует руководство.
Он начал свою театральную речь о доверии, которое я якобы предала, размахивая моей папкой, как флагом.
— Вот она! Коллекция выдумок от человека, который не хочет признать, что его время прошло!
Коллектив молчал. Люди опустили глаза — им было стыдно, но они боялись. Я дождалась, пока он сделает паузу, чтобы выпить воды, и в тот миг написала Сергею одно слово: «Начинай».
В тот же миг экран за спиной Геннадия погас, а потом на нём появился скан платёжки. Оплата за выдуманные «консультационные услуги» фирме‑однодневке, оформленной на его тёщу.
Геннадий замер. На экране сменились документы: счета за его личные поездки, сметы на ремонт дачи, скриншоты переписок о «откатах».
— Что… это всё? — пробормотал он.
— Это, Геннадий, называется «визуализация данных», — чётко сказала я, вставая. — Ты говорил о прорыве?
Вот он, прорыв компании — в сторону очистки от краж. Ты говорил, мой подход устарел? Возможно. Я действительно старомодна, потому что считаю, что красть нельзя.
Я обратилась к коллегам.
— Я не прошу вас выбирать сторону. Просто показываю факты. Делайте выводы сами.
Положила телефон на стол.
— Кстати, Гена, всё это в реальном времени отправляется на почты наших инвесторов. Так что, думаю, увольнение — самое мягкое, что тебя ждёт.
Геннадий посмотрел на экран, потом на меня. Его лицо побледнело, пафос исчез, оставив лишь маленького, испу.
Я развернулась и вышла.
Первым встал Сергей. Затем Ольга, наша лучшая менеджерка по продажам, которой Геннадий постоянно придирался. За ней — Андрей, аналитик, чьи отчёты Геннадий присваивал. Даже тихая Марина из бухгалтерии, которая не раз плакала от мелких замечаний босса, пошла не за мной, а от него.
Через два дня мне позвонил незнакомый мужчина, представился антикризисным менеджером, нанятым инвесторами. Сухо сообщил: Геннадий отстранён, в компании проверка. Поблагодарил за «информацию» и предложил вернуться, чтобы «стабилизировать ситуацию».
— Спасибо за предложение, — ответила я. — Но я лучше построю новое, чем буду расчищать обломки старого.
Первые месяцы были тяжёлыми. Мы работали в небольшом арендованном офисе, который напоминал мне начало нашего пути. Я, муж, сын, Сергей и Ольга по двенадцать часов в сутки. Название нашей консалтин. фирмы «Аудит и Порядок» полностью соответствовало действительности.
Мы искали первых клиентов и доказывали компетентность не словами, а результатами. Иногда проезжая мимо нашего старого офиса, я вижу новую вывеску: компания не выдержала ни прорыва, ни скандала.
Меня не уволили из‑за возраста. Меня уволили потому, что я была тем зеркалом, в котором Геннадий видел свою жадность и некомпетентность. Он просто хотел разбить это зеркало. Но забыл: осколки режут гораздо глубже.
