Меня уволили по возрасту. На прощание я разложила перед коллегами букет из красных роз и оставила начальнику папку с результатами моего тайного аудита.
— Ольга, нам придётся расстаться, — сказал Геннадий, голосом мягким, как у отца, которым он всегда включал обаяние, когда собирался проверить очередную хитрость.
Он откинулся в массивном кресле, сплетя пальцы на животе.
— Мы решили, что компании нужен свежий взгляд, новая энергия. Ты же понимаешь.
Я посмотрела на него, на ухоженное лицо, на дорогой галст. тот, который сама помогла ему подобрать к прошлогоднему корпоративу.
— Понимаю? — Я всё ясно видела, как инвесторы заговорили о независимом аудите и ему срочно нужно избавиться от единственного человека, видевшего полную картину. Меня.
— Понимаю, — спокойно ответила я. — Новая энергия — это же Катерина из приёма, которая путает дебет с кредитом, но ей двадцать два, и она смеётся над всеми твоими шутками?
Он скривил губы.
— Дело не в возрасте, Ольга. Просто… твой подход устарел. Мы топчемся на месте. Нужен прорыв.
Прорыв. Это слово он повторял последние полгода. Я строила эту фирму с нуля, когда мы теснились в маленьком кабинете с облезлыми стенами. Теперь, когда офис стал блестящим, я, кажется, перестала вписываться в интерьер.
— Хорошо, — я встала, чувствуя, как внутри всё сухнет. — Когда меня уволят?
Мой спокойный тон сбил его с толку. Он ожидал слёз, умолений, скандала — чего‑то, что дало бы ему право почувствовать себя великодушным победителем.
— Можно сегодня, не спеши. Отдел кадров подготовит документы. Компенсация, всё как полагается.
Я кивнула и пошла к двери. Дотянувшись до ручки, обернулась.
— Знаешь, Геннадий, ты прав. Компании действительно нужен прорыв. И, пожалуй, я его обеспечу.
Он лишь слегка улыбнулся, не поняв.
В зале, где работало около пятнадцати человек, висела напряжённая атмосфера. Все всё знали. Девушки виновато отводили взгляд. Я подошла к своему столу, где уже стояла картонная коробка.
Тихо начала складывать вещи: фотографии детей, любимую чашку, стопку профессиональных журналов. На дно положила маленький букет крокусов, который принёс мне сын вчера «просто так». Затем вынула из сумки подготовленные заранее двенойнадцать красных роз — по одной для каждого сотрудника, с кем прошла эти годы, и толстую черную папку с завязками.
Я прошлась по офису, вручая каждому по цветку, произнося простые слова благодарности. Кто‑то обнимал, кто‑то плакал. Это было похоже на прощание с семьёй.
Вернувшись к столу, в руках осталась лишь папка. Я взяла её, прошла мимо растерянных лиц коллег и снова направилась к кабинету Геннадия.
Двери были приоткрыты. Он говорил по телефону и смеялся.
— Да, старая гвардия уходит… Да, время идти дальше…
Я не стучала, просто вошла, подошла к столу и бросила папку на его документы.
Он поднял на меня удивлённый взгляд и прикрыл трубку ладонью.
— Что это?
— Это, Геннадий, мой прощальный подарок. Вместо цветов. Здесь собраны все твои «прорывы» за последние два года: цифры, счета, даты. Думаю, тебе будет интересно просмотреть в свободное время, особенно раздел о «гибких методологиях» вывода средств.
Я развернулась и вышла. Спиной ощущала, как его взгляд сверлит сначала папку, потом меня. Он бросил трубку и оборвал разговор, но я не оглянулась.
Я шла по всему офису с пустой коробкой в руках. На меня теперь смотрели все. В их взглядах читалась смесь страха и тайного восхищения. На каждом столе стояла моя красная роза, словно поле маков после битвы.
У выхода меня догнал главный айтишник Сергей. Молчаливый парень, которого Геннадий считал просто функцией. Год назад, когда Геннадий пытался наложить на него огромный штраф за сбой сервера, который сам же и устроил, я принесла доказательства и защитила его. Он не забыл.
— Ольга Петровна, — тихо сказал он, — если вам что‑нибудь понадобится… любые данные… облачные копии… Вы знаете, как меня найти.
Я кивнула с благодарностью. Это был первый голос сопротивления.
Дома меня ждали муж и сын‑студент. Они увидели коробку в моих руках и всё поняли.
— Ну что, сработало? — спросил муж, принимая коробку.
— Начало положено, — ответила я, снимая обувь. — Теперь ждём.
Сын, будущий юрист, обнял меня.
— Мама, ты невероятна. Я ещё раз проверил все документы, что ты собрала. Там без шансов. Ни один аудитор не возьмётся.
Именно сын помог мне систематизировать весь хаос двойной бухгалтерии, который я тайно собирала последний год.
Весь вечер я ждала звонка. Он не звонил. Я представляла, как он сидит в своём кабинете, листает лист за листом, а его ухоженное лицо постепенно бледнеет.
Звонок прозвучал в одиннадцать вечера. Я включила громкую связь.
— Ольга? — в голосе не было ни следа прежней мягкости, лишь плохо скрытая паника. — Я просмотрел твои… документы. Это шутка? Шантаж?
— Зачем так грубо, Геннадий? — спокойно ответила я. — Это не шантаж, это аудит. И подарок.
— Ты же понимаешь, что могу тебя уничтожить? За клевету! За кражу документов!
— А ты понимаешь, что оригиналы всех этих бумаг уже не у меня? И что, если со мной или моей семьёй случится что‑то, эти документы автоматически отправятся по нескольким очень интересным адресам? Например, в налоговую. И ещё — к твоим главным инвесторам.
На другом конце провода повисло глухое шипение.
— Чего ты хочешь, Ольга? Деньги? Вернуться на должность?
— Хочу справедливости, Гена. Чтобы ты вернул каждую копейку, украденную у компании. И чтобы ты ушёл сам. Тихо.
— Ты сошла с ума! — вопил он. — Это моя компания!
— Это была НАША компания, — твёрдо сказала я. — Пока ты не решил, что твой кошелёк важнее. У тебя, у тебя время до завтрашнего утра.
О девятой я жду новостей о твоём отстранении. Если их не будет — папка отправится в путь. Спокойной ночи.
Я завершила звонок, не дослушав его проклятий.
На следующее утро новостей не было. В 9:15 в моём ящике появилось сообщение от Геннадия: «Срочное общее собрание коллектива в 10:00. Приходи, Ольга, посмотрим, кто кого». Он решил идти ва‑банк.
— Что ты будешь делать? — спросил муж.
— Конечно, пойду. Пропустить премию собственного фильма нельзя.
Я надела лучший костюм. В 9:55 вошла в офис, где уже собралось всё собрание. Геннадий стоял у большого экрана. Увидев меня, улыбнулся, как хищник.
— Вот и наша звезда. Садись, Ольга, нам всем интересно послушать, как финансовый директор, обвиняемый в непрофессионализме, шантажирует руководство.
Он начал в театральной манере говорить о доверии, которое я якобы предала, размахивая моей папкой, будто флагом.
— Вот она! Коллекция выдумок от человека, который не хочет принять, что его время прошло!
Коллектив молчал. Люди опустили глаза, им было стыдно, но они боялись. Я дождалась, пока он сделает паузу, чтобы проглотить воду, и в тот момент написала Сергею одно слово: «Начинай».
В тот же миг экран за спиной Геннадия погас, а затем на нём появился скан платёжки за вымышленные «консультационные услуги» фирме‑однодневке, оформленной на его тёщу.
Геннадий замер. На экране начали менять документы: счета за его личные поездки, сметы на ремонт дачи, скриншоты переписок с деталями о процентных «откатах».
— Что… это всё? — пробормотал он.
— Это, Геннадий, называется «визуализация данных», — чётко и громко сказала я, поднимаясь. — Ты говорил о прорыве?
Вот он, прорыв компании — в сторону очистки от краж. Ты говорил, мой подход устарел? Возможно. Я действительно старомодна. Потому что считаю, что красть нельзя.
Я обернулась к коллегам.
— Я не прошу вас выбирать сторону. Просто показываю факты. Делайте выводы сами.
Я положила телефон на стол.
— Кстати, Гена, всё это в реальном времени отправляется на почты наших инвесторов. Так что, думаю, увольнение — самое мягкое, что тебя ждёт.
Геннадий посмотрел на экран, затем на меня. Его лицо посерело. Весь пафос исчез, оставив лишь маленького, испуганного мужчину.
Я развернулась и вышла.
Первым встал Сергей. Затем Ольга, наш лучший менеджер по продажам, которого Геннадий постоянно унижал. За ней поднялся Андрей, аналитик, чьи отчёты Геннадий присваивал. Даже тихая Марина из бухгалтерии, которая не раз плакала из‑за мелких замечаний, пошла не за мной, а от него.
Через два дня мне позвонил незнакомый мужчина, назвавшийся антикризисным менеджером, нанятым инвесторами. Сухо сообщил: Геннадий отстранён, в компании проверка. Поблагодарил за «предоставленную информацию» и предложил вернуться, чтобы «стабилизировать ситуацию».
— Спасибо за предложение, — ответила я. — Но я лучше построю новое, чем буду разбирать обломки старого.
Первые месяцы были тяжёлыми. Мы работали в тесном арендованном помещении, которое сильно напоминало начало нашего пути. Я, муж, сын, Сергей и Ольга трудились по двенадцать часов в сутки. Название нашей консалтинговой фирмы «Аудит и Порядок» полностью соответствовало действительности. Мы искали первых клиентов и доказывали компетентность не словами, а результатами.
Иногда я проезжаю мимо нашего старого офиса. Там уже другая вывеска. Компания не выдержала ни прорыва, ни скандала.
Меня уволили не по возрасту. Меня уволили потому, что я была тем зеркалом, в котором Геннадий видел свою жадность и некомпетентность. Он хотел разбить это зеркало, но забыл, что осколки режут гораздо глубже.
