Меня волокли на инвалидном кресле по длинным коридорам региональной больницы в Новосибирской области.
Куда? спросила одна медсестра у другой.
Может, в отдельную, а может, в общую? перебирала слова она.
Зачем в общую, если есть отдельная? воскликнула Татьяна, глядя на меня с жалобным сочувствием. Я узнала позже, что отдельные палаты отводят тем, кто уже на грани, чтобы их не видели остальные.
Врач сказал: в отдельную, повторила Марина, и я почувствовала облегчение. Когда я оказалась на кровати, меня охватило полное умиротворение: больше не надо никуда спешить, я никому ничего не должна. Я ощутила странную отстранённость от внешнего мира, и всё происходящее стало безразлично. Я получила право отдохнуть, осталась наедине с собой, своей душой, своей жизнью. Проблемы исчезли, шум и важные вопросы растворились в мгновение, став ничтожными перед вечностью.
И вдруг вокруг проснулось настоящее Жизнь! Оказалось, как замечательно: утренний щебет птиц, солнечный луч, ползущий по стене над кроватью, золотой лист, машущий в окно, глубокое синее осеннее небо, городской гул сигналы машин, быстрый звон каблуков по асфальту, шуршание падающих листьев Господи, какое же чудесное Жизнь! И я лишь сейчас осознала это.
Ну и пусть, прошептала я себе. Я поняла, и у меня ещё осталось несколько дней, чтобы насладиться каждым мгновением и полюбить его всем сердцем.
Ощущение свободы и счастья захлестнуло меня, и я обратилась к Богу, ведь Он был ближе всех.
Господи! воскликнула я. Спасибо тебе за возможность увидеть, как прекрасно жить, и полюбить эту жизнь. Даже если сейчас конец, я узнала, как здорово быть живой!
Во мне проснулось тихое счастье и покой. Мир зазвенел, окутанный золотым светом божественной любви. Казалось, любовь стала реальной и живительной. Всё, что я видела, наполнялось этим светом и энергией. Я любила!
Отдельная палата, диагноз «острый лимфобластный лейкоз четвертой стадии», и признанное врачом необратимое состояние имели свои плюсы. К умирающим пустили всех в любое время. Родным предложили вызвать близких на прощание, и к моей кровати подбежала цепочка скорбящих родственников. Я понимала их смущение: о чём говорить с человеком, который уходит? Мне было смешно видеть их растерянные лица. Я радовалась: «Если бы я ещё увидела их всех!» А больше всего я хотела поделиться с ними своей любовью. Я развлекала родных и друзей, как могла: рассказывала весёлые истории из жизни. Все, слава Богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости.
Примерно на третий день мне стало скучно лежать, я начала прогуливаться по палате, сидеть у окна. За этим меня поймала врач, сначала устроив истерику изза того, что я не должна вставать.
Это чтото изменит? спросила я.
Нет, запнулась врач. Но вы не можете ходить.
Почему?
У вас «трупный» анализ. Вы живой уже не можете, а попытаться встать решили.
Прошло максимум четыре дня. Я не умирала, а с аппетитом ела бананы. Мне было хорошо. А врачу было плохо: она ничего не понимала. Анализы оставались теми же, кровь капала лёгко розовым цветом, а я начала выходить в хол, смотреть телевизор.
Врачке стало жалко. Любовь требовала радости окружающих.
Доктор, а как бы вы хотели видеть эти анализы?
Ну, хотя бы так, ответила она, написав какието буквы и цифры. Я ничего не поняла, но прочитала их внимательно. Врач чтото пробормотала и ушла.
На девятый час утра она вломилась в палату с криком:
Как вы это делаете?!
Что я делаю?
Анализы! Они такие, как я вам написала.
Аа откуда я знаю? И какая разница?
Смех прекратился. Меня перевели в общую палату. Родственники попрощались и перестали приходить. В палате осталось ещё пять женщин, которые, уставившись в стену, мрачно и безмолвно умирали. Я выдержала три часа. Моя любовь начала задыхаться, требовалось срочно чтото делать.
Вытащив изпод кровати арбуз, я поставила его на стол, нарезала и громко объявила:
Арбуз снимает тошноту после химиотерапии!
По палате разлился аромат надежды. К моим соседкам подошли неуверенно.
Правда? спросила одна у окна.
Угу, уверенно ответила я.
Арбуз хрустел соком.
И правда, прошло, сказала другая.
Я тоже! радостно подтвердили остальные.
Вот, кивнула я, и начала рассказывать новые весёлые истории.
В две ночи медсестра заглянула в палату и возмутилась:
Когда же вы перестанете смеяться? Вы же всему этажу сон отнимаете!
Через три дня старшая медсестра нерешительно попросила меня:
Не хотели бы вы перейти в другую палату?
Зачем?
В этой палате у всех улучшилось состояние, а в соседней тяжёлое.
Нет! закричали мои соседки. Не отпустим!
Не отпустили. Вместо этого в нашу палату пришли соседи просто посидеть, поговорить, посмеяться. И я поняла почему. В нашей палате жила любовь. Она окутывала каждого, и всем становилось уютно и спокойно. Особенно мне запомнилась девочка шестнадцати лет в белой шапочке, завязанной на затылке узлом. Кончики шапочки торчали в стороны, делая её похожей на зайчонка. У неё был лимфоузловый рак, и казалось, что она не умеет улыбаться. Через неделю её появилось волшебное, застенчивое улыбочко. Когда она сказала, что лекарства начали действовать и она выздоравливает, мы устроили праздник, накрыв роскошный стол.
Подойдя к шуму, дежурный врач ошеломлённо посмотрел на нас, а потом сказал:
Я тридцать лет здесь работаю, а такого никогда не видел.
Он развернулся и ушёл. Мы долго смеялись, вспоминая его выражение лица.
Я читала книги, писала стихи, смотрела в окно, беседовала с соседками, гуляла по коридору и любила всё, что видела: книгу, соседку, машину во дворе за окном, старое дерево Мне вводили витамины, нужно было чтото колоть. Врач почти не разговаривала со мной, лишь странно бросала взгляды, проходя мимо, и через три недели тихо сказала:
Гемоглобин у вас на двадцать пунктов выше нормы здорового человека. Не стоит его ещё повышать.
Я не могла подтвердить её диагноз, но я восстанавливалась, хотя меня никто не лечил!
Когда меня выписали, врач призналась:
Как жаль, что вы уходите, у нас ещё столько тяжёлых.
Все из моей палаты ушли, а смертность в отделении упала на тридцать процентов. Жизнь продолжилась, лишь взгляд на неё стал другим, а смысл простым. Нужно лишь научиться любить, и желания исполнятся, если их формировать с любовью. Не обманывать, не завидовать, не обижаться, не желать зла Всё так просто!
Ведь правда: Бог есть Любовь! Нужно лишь успеть вспомнить об этом и передать другим. Пусть Божья любовь наполняет всех и всё!
