Меня зовут Татьяна Ивановна. Мой сын Дмитрий был для меня всем. После школы мы жили вместе в Нижнем Новгороде. Я не лезла в его личную жизнь, хоть в нашу квартиру иногда заглядывали разные девушки. Пару раз дело шло к свадьбе, но что-то не срасталось.
Димина мечта о крепкой семье разбивалась о нежелание его избранниц. Последняя и вовсе заявила, что не станет жить с «маминым хвостиком». Мне было больно это слышать — я ведь не вмешивалась, не навязывалась, не контролировала. Но, видимо, само моё существование было им помехой.
Я осознала: пока мы вместе, сын не сможет построить свою жизнь. Приняла тяжёлое решение — уехала в деревню, в отчий дом, оставив Дмитрию пространство. Год спустя он женился, и в январе у них должен был родиться ребёнок. За это время сын ни разу не позвал в гости, но я не обижалась — понимала, молодым нужно время.
Перед Рождеством я решила приехать заранее — помочь с подготовкой к родам, поддержать невестку. Запаковала сумки с гостинцами: домашнее варенье, тёплый плед, подарки. Мечтала вместе встретить Сочельник, остаться на недельку — по хозяйству помочь, еду приготовить. Ведь мать всегда рядом, когда нужно.
Но то, как встретил меня Дима, разбило сердце. Он открыл дверь и холодно сказал: «Мама, ты бы предупредила… У нас нет места. Скоро приедет Анна Степановна — тёща Лизы. Мы договорились, что она поможет. Извини, но тебе нельзя остаться». Даже не пригласил зайти — стоял на пороге, словно перед случайной знакомой.
Я всё же зашла, посидела на кухне, выпила чаю. Сын делал вид, что всё нормально, но каждые пять минут поглядывал на часы. Стало ясно: мой приезд ему не нужен. Да и я сама — тоже.
Помог донести сумки до автобуса и посадил на последний рейс. В Сочельник. В праздник, который всегда был семейным. В ту ночь я рыдала, как не рыдала даже на похоронах мужа. Потому что осознала: меня вычеркнули. Мать стала лишней.
Прошла неделя. Ни звонка. Ни слова. Будто ничего не случилось. Будто я не приезжала. Будто я — пустое место. Хотя всю жизнь отдавала ему всё: работала на двух работах, чтоб он учился, жила впроголодь, чтоб у него было лучше. А теперь не заслужила даже «спасибо» и места за праздничным столом.
Не знаю, в чём провинилась. Разве материнская любовь теперь ничего не стоит? Разве мать, отдавшая всё, должна уезжать обратно с пустыми руками и разбитым сердцем?..
Вот и выходит: дети — как птицы. Кормишь их из последних сил, растишь, оберегаешь… А они однажды расправляют крылья и улетают, даже не оглянувшись. И остаётся только тихое эхо былой любви да горькая мудрость — нельзя жить чужой жизнью, даже если эта жизнь — твоего ребёнка.
