Алексей Петрович пришёл домой без предупреждения и замёрз от того, что увидел, как няня купает его сына. Его туфли громко стучали по блестящему мрамору, эхом раздаваясь в прихожей. Алексей, 37‑летний владелец крупной строительной компании, обычно ходит в безукоризненном костюме, но сегодня выбрал белый, как свежий снег, и небесно‑голубой галстук, подчёркивающий блеск в глазах. Он привык к закрытым сделкам в стеклянных офисах, к ужинам в Дубае, но в тот вечер ему захотелось чего‑то настоящего, чего‑то тёплого. Он хотел просто увидеть, как дышит его маленький Сава, восьмимесячный кудрявый крошка с беззубой улыбкой, единственный свет после смерти жены.
Никакой записки, ни команде, ни управляющая компания “Росстандарт”. Полн daytime няню, которую он почти не видел, оставила в доме, чтобы всё шло, как обычно, без него.
Он повернул в коридор, остановился у кухни. Свет из окна золотил всё вокруг, а там стояла девчонка, которую он не ожидал увидеть. Марина, новая помощница, двадцатилетняя девушка в лавандовом униформе, рукава которой были закатаны до локтей, волосы собраны в скромный пучок. Она тихо и аккуратно купала Сава в небольшой пластиковой ванной, установленной в раковине. Тёплая вода ласкала крошечный животик, и малыш радостно хлопал ручками. Алексей не мог поверить, что няня действительно моет его сына в раковине. Его брови нахмурились, инстинкт закричал: «Это недопустимо!»
Но Сава только смеялся, его крик был тихим, как колокольчик. Вода шипела, а Марина напевала мелодию, которую Алексей давно не слышал — старую колыбельную, которую пела его жена. Его губы дрогнули, плечи расслабились. Она бережно протирала крошечную голову влажным полотенцем, будто мир зависел от этого жеста. Это был не просто купание, а акт любви. И всё же кто же эта Марина?
Он едва помнил, как её нанял через агентство после того, как последняя няня ушла. Встретил её лишь раз, даже фамилию её не знал. Но сейчас она поднимает Сава на руки, укутывает в мягкое полотенце и целует его влажные кудри. Малыш укладывается к ней на плечо, спокойный и уверенный. Алексей, не выдержав, шагнул вперёд и спросил: «Что ты делаешь?»
Марина вздрогнула, лицо побелело. «Сударь, он плачет, могу объяснить», — прошептала она, дрожа. «Росстандарт в отпуске, я думала, вы вернётесь только в пятницу». Алексей нахмурился: «Я пришёл, а ты купаешь моего сына в раковине». Он не успел закончить, как в горле появился комок.
Марина быстро нашла оправдание: «У него вчера была температура, я была одна дома, термометр исчез, и я решила, что тёплая ванна успокоит». Она призналась, что в прошлой ночи у него была сильная лихорадка, и она решила действовать, как делала со своим братом, умершим от эпилепсии несколько лет назад. Её голос дрожал, но в глазах читалась решимость.
Алексей, хоть и был бизнесменом, чувствовал, как в груди зашевелилась новая эмоция — страх за ребёнка. Он не хотел кричать, но и не мог позволить чужой женщине трогать сына без контроля. «Отнеси его в кроватку, убери вещи», — сказал он, но голос был тише, чем обычно.
Марина опустила голову, но не возразила. Она схватила Сава, обвивая его в мягкую простыню, и пошла к лестнице, будто собираясь уйти. Алексей остолбенел у раковины, вода всё ещё лилась, а в голове звучала мелодия Марининой колыбельной. Позже, сидя в своём кабинете, он открыл приложение видеонаблюдения: Сава мирно спал в кроватке, лицо слегка покраснело, но выглядело спокойно.
В памяти всё время звучали слова Марини: «У него температура, я один дома, я знала, как это лечить». Алексей понял, что не знал о болезни ребёнка. Он вспомнил, как в спальне гостевой Марина стояла у открытого чемодана, слёзы лились по её щекам, а её униформа, только что выглаженная, была уже влажна от плача. На её столе лежала старая фотография: мальчик с кудрявыми волосами, похожий на Сава, в инвалидной коляске — её брат, погибший в осеннюю ночь.
Внезапно в дом вошёл Андрей, старший дворецкий, строгий, но вежливый. «Господин Петрович, я принёс ваш отчёт о выплате», — сказал он, не меняя тона. Он сообщил, что Марина должна уехать до заката. Она кивнула, но в её глазах был страх уйти, ведь ребёнок нуждался в ней.
Только тогда Сава запищал, как будто в груди у него разгоралось пламя. Марина сразу узнала этот хрип: это была та же лихорадка, что и вчера. Она бросилась к кроватке, взяла малыша, посмотрела в его глаза и сказала: «Если я не помогу, он может схватить конвульсия». Алексей, стоя в дверях, почувствовал настоящий страх, как будто его собственное сердце билось в такт с ребёнком.
Марина рассказала, что её брат умер, когда она была двадцать один, и она бросила учебу в мединституте, чтобы ухаживать за ним. Она знала, как бороться с высокой температурой, ведь сама прошла через это. Словно в прошлой жизни, она знала, как успокоить малыша.
Алексей, увидев её решимость, тихо сказал: «Возьми, что нужно». Марина к утренней уборке превратилась в спасение: она быстро подготовила холодный компресс, дала малышу детскую электролитную жидкость, успокоила его шепотом. Через несколько минут Сава начал дышать ровнее, его лицо чуть бледнело, но температура спала.
Когда пришёл семейный врач, пожилой мужчина в потрепанном кожаном портфеле, он сказал Алексею, что у ребёнка была опасная лихорадка, и то, что Марина сделала, было правильно. Через минуту всё закончилось, и младенец снова спокойно спал в своей кроватке.
Алексей сидел у двери, чувствуя, как внутри рушится старый лёд. Он понял, что ему нужен не только бизнес, но и человек, которому можно доверять. Он посмотрел на Марины, стоявшую у окна, и сказал, почти шепотом: «Не уходи». Она замерла, глаза наполнились слёзой. «Извини, я судил тебя, не зная, кто ты», — проговорил он, голос дрожал. «Я хочу, чтобы ты осталась, не только няней, а главной опекуншей Сава».
Марина, неожиданно, услышала от него предложение о полной занятости и даже о финансировании её окончательной учёбы в детской медицине. Слёзы набежали в её глаза, а сердце впервые в долгие годы увидело, что кто‑то действительно её ценит.
С тех пор Марина перестала быть просто обслуживающей. Она стала постоянным светом в доме Петровичей, каждый утренний смех Сава был посвящён ей. Алексей учился доверять, сидеть на полу рядом с ребёнком, слушать, а не только приказывать. Он начал посещать занятия по родительству, а Марина, получив стипендию, закончила курс медсестры. На выпускном Алексей стоял в первом ряду, гордясь её достижением.
Сава вырос здоровым, смелым, а их семейный круг стал теснее благодаря той ночи, когда лихорадка почти разлучила их. И хотя между Алексеем и Мариной зрело тихое чувство, их история только начиналась. (Конечно, это уже другая история).