Миллионер вернулся домой без предупреждения и остолбенел, увидев, что горничная делает с его сыном.
Каблуки его туфель отстукивали ритм по блестящему мрамору, наполняя холл торжественным эхом. Леонид прибыл намного раньше запланированного без звонков, без предупреждений. Ему было 37 лет. Высокий, статный, всегда безупречно одетый, он привык к контролю: к переговорам в стеклянных офисах, к жестким сделкам в Дубае. Но сегодня ему не хотелось ни контрактов, ни роскоши только тепла, только дома.
Его сердце жаждало увидеть сына маленького Матвея, восьмимесячного карапуза с кудряшками, как пух, и беззубой улыбкой. Последний лучик света после потери жены. Он не предупредил никого ни помощников, ни Розалию, няню, которая заботилась о ребенке круглосуточно. Ему хотелось увидеть дом таким, каким он был без него живым, настоящим.
И он увидел. Только не так, как ожидал.
Повернув за угол коридора, он замер. В кухне, залитой утренним светом, стояла незнакомая женщина. Клавдия новая горничная, молодая, лет двадцати пяти, в лавандовом форменном платье, с аккуратно собранными в пучок волосами. Она купала Матвея в раковине.
Леонид почувствовал, как сжимается грудь. Никто не имел права прикасаться к его сыну без разрешения! Он уже сделал шаг вперед, готовый накричать, но
Матвей смеялся. Тихим, беззаботным смехом, а Клавдия напевала колыбельную ту самую, которую когда-то пела его жена.
Руки Леонида дрогнули. Он наблюдал, как она бережно вытирала малыша полотенцем, как прижимала его к себе, целуя мокрые кудряшки. Это был не просто гигиенический ритуал. Это была любовь.
«Что ты делаешь?» его голос прозвучал резко.
Клавдия вздрогнула, побледнела.
«Розалия в отпуске Малыш плакал. Вчера у него был жар»
«Жар?!» Леонид не знал. Никто ему не сказал.
Он заплатил за лучший уход! У него были медсестры на связи! А тут какая-то уборщица лезет не в свое дело!
«Забирай вещи и уходи», прошипел он.
Клавдия не спорила. Она лишь кивнула, сжав губы, и понесла Матвея в детскую.
Но спустя час раздался плач тот самый, тревожный, который она узнала сразу.
Матвей горел.
Клавдия бросилась к нему, забыв про увольнение. Она знала, что делать: влажные компрессы, раствор для регидратации, тихие убаюкивающие слова. Она уже проходила через это со своим братом, который умер у нее на руках три года назад.
Леонид стоял в дверях, пораженный. Этот человек, привыкший командовать миллионами, сейчас был беспомощнее ребенка.
Когда приехал врач, он лишь покачал головой:
«Еще немного и начались бы судороги. Она все сделала правильно».
Леонид опустил глаза.
«Останься», прошептал он Клавдии позже, когда Матвей уже спал. «Я был не прав».
Она не стала его няней. Она стала чем-то большим.
Через год Клавдия поступила в медицинский Леонид оплатил учебу.
Матвей рос, окруженный любовью.
А Леонид понял главное: иногда самые важные люди входят в твою жизнь без стука. И если не прогнать их они остаются. Навсегда.
Мораль?
Настоящая забота не знает должностей. А любовь не спрашивает разрешения.
