Уже два года Светлана Петровна не общается с дочерью Алиной. Год назад та внезапно перестала отвечать на звонки, поменяла замки в своей квартире в Подольске и дала понять, что не желает видеть мать. Светлана Петровна до сих пор не может примириться с этой размолвкой, и каждое воспоминание о дочери вызывает острую боль в груди.
«Два года тишины, — сдавленно произносит Светлана Петровна, сжимая кулаки. — Алина живёт, радуется: посты в интернете, встречи с подругами. А ко мне — ни слова. У неё своя семья: муж, трёхлетняя дочь, своя квартира. Я всегда была строга — к себе, к людям, к Алине тоже. Считаю, что родители должны воспитывать. Хотела, чтобы она хорошо училась, помогала по хозяйству, следила за собой».
Даже после замужества дочери Светлана Петровна не смягчилась. Она часто навещала Алину, но каждый визит оборачивался ссорой. «Как можно жить в таком хаосе?» — возмущалась она, перебирая вещи в шкафу, будто дочь снова была ребёнком. Указывала на грязную посуду, упрекала за невнимание к внучке, открыто критиковала зятя: «Вадим — бездельник, вечно без гроша!» Она верила, что только она имеет право говорить правду, даже если она ранит.
Год назад всё оборвалось. «Обычный звонок, — вспоминает Светлана Петровна, губы её дрожат. — Рассказала, что сын соседки уже читает в четыре года. Алина вдруг взорвалась: „Хватит сравнивать детей!“ Как не сравнивать, если разница налицо? Это было наше последнее слово». Вскоре она узнала, что дочь поменяла замки и запретила матери переступать порог. «Думала, пройдёт, — говорит она. — Ждала, что она одумается и попросит прощения. Но не дождалась».
Шли месяцы, а молчание становилось невыносимым. В августе у Светланы Петровны был день рождения. Она ждала звонка, но телефон молчал. «Родная мать, а даже не поздравила!» — с горечью восклицает она. На следующий день не выдержала и позвонила с чужого номера. «Сказала прямо: если не хочешь меня знать — освобождай мою квартиру!» — голос её дрожит от обиды.
Шесть лет назад, перед свадьбой Алины, Светлана Петровна оформила на неё свою квартиру. «Вадим денег не зарабатывал, — объясняет она. — Решила помочь. Но раз она так со мной — пусть ищет жильё сама!» Алина ответила жёстко: квартира её, документы в порядке, и выселять её никто не может. «Заявила, что это её дом, и я не имею прав! — взрывается Светлана Петровна. — Где же справедливость?»
Она уверена, что права. «Если такая самостоятельная — пусть живёт сама! — говорит она с вызовом. — Раз мать для неё ничего не значит». Но в глубине души — пустота. Она вспоминает, как растила Алину, учила её быть стойкой, мечтала о доверии. «Я желала ей только добра, — шепчет она, и слёзы катятся по щекам. — Почему она так со мной?»
Алина хранит молчание. Может, её утомили вечные поучения. Может, она просто защищала свою семью от навязчивой опеки. Но Светлана Петровна не готова смириться. Она ждёт, что дочь сделает шаг навстречу, но с каждым днём надежда угасает, как последний луч заката.
Иногда самая сильная любовь становится самой тяжёлой цепью. И только потеряв, понимаешь, что гордость — плохой союзник в борьбе за родное сердце.
