Вот так вот я спаслась от свекрови только переехав в другой город.
Когда я первый раз увидела Валентину Сергеевну — мать моего будущего мужа, Артёма, — мне показалось, что она просто строгая, чуть резковатая, такая, у которой свои взгляды на жизнь. Но через пару недель стало ясно: это не строгость. Это настоящая война. Безжалостная, ледяная и замаскированная. Она меня не просто не приняла. Она старалась вышвырнуть меня из жизни сына всеми силами.
Во мне её не устраивало вообще всё: внешность, стиль одежды, манера говорить, даже моя профессия — я дизайнер. По её мнению, я была слишком «гламурная», слишком самостоятельная, «не для семьи». Её идеал невестки — скромная, домоседка, вечно благодарная — ну явно не я.
Главная ошибка — мы с Артёмом решили жить в её трёшке в Твери. Квартира большая, да. Но сколько квадратов ни было бы, если стены холодные — и в доме тепла не будет. Казалось, места хватит всем, но Валентина Сергеевна умудрялась сталкиваться со мной на каждом шагу. И каждый раз — с каким-нибудь «замечанием». Не в лоб, конечно. А так, сквозь зубы, с намёками, с «шутками».
— Вчера твоя… — начиналось, а дальше что угодно: «не помыла пол», «слишком громко музыку включила», «бельё развесила, что аж соседка покраснела».
Я старалась не реагировать, но капля камень точит… Однажды она зашла слишком далеко — намекнула, что «девушки в таких юбках и с таким бельём» напоминают ей «женщин с пониженной социальной ответственностью». Я не выдержала, улыбнулась и спросила:
— А откуда у вас такой богатый опыт в этом вопросе?
Она побелела, закусила губу и хлопнула дверью. Артём потом пытался замять — просил не обострять, уговаривал мать не лезть. Но, похоже, это только раззадорило её.
Через пару дней она решила отомстить. Подбросила мне в сумку записку корявыми буквами: «Встретимся, как всегда. Целую». Сумка висела рядом с его курткой, и он, конечно, «случайно» её нашёл. Молча протянул мне. Я прочитала, усмехнулась — почерк-то уже знала — и сказала: «Всё, ищем квартиру. Снимаем. Хватит».
Он не спорил. Мы переехали в однушку на окраине. Денег было в обрез, но, Боже, как легко стало дышать! Не было её взгляда, её колкостей, её «случайно» холодных тарелок, которые она «забывала» подогреть.
Но Валентина Сергеевна не сдавалась. Стала вызывать Артёма «починить»: то кран капает, то дверь скрипит, то розетка дымит. А потом — ужин. Грандиозный: салаты, мясо, пироги. Он возвращался домой сытый и выжатый. Я накрывала стол, а он только отмахивался: «Я у мамы поел…» И хотелось кричать.
Я держалась, но внутри всё кипело. Она забирала его назад — куском мяса, перегоревшей лампочкой, манипуляциями и нытьём.
И тут я поняла: в одном городе нам не выжить. Пока она в часе езды, она будет тянуть его к себе. Надо уезжать дальше.
Нашла выход — устроилась в Ростове-на-Дону. Артёму тоже предложили работу в IT-компании. Через полгода мы переехали. Пятьсот километров. Она осталась там. Мы — здесь.
Сначала звонила каждый день. Давила. Рыдала. Потом — реже. Сейчас — только по праздникам. Думаю, поняла, что проиграла.
А мы? Наконец-то живём. Вместе, без яда в воздухе. Ждём ребёнка. Платим за нашу маленькую, но СВОЮ квартиру. Смеёмся, спорим, миримся, строим планы. Без страха, что в любой момент дверь откроется — и войдёт она: с прищуром, с упрёком, с холодом.
Иногда вспоминаю Тверь, как страшный сон. И иногда думаю о новой невестке Валентины Сергеевны — у Артёма же есть старший брат. Теперь всё её внимание там. А мне остаётся лишь тихо посочувствовать. Или порадоваться, что мы сбежали. И спасли нашу семью.
