Мне 67. Я живу одна в Нижнем Новгороде, в старой «двушке», где когда-то кипела жизнь: детские голоса, аромат блинов, вечерние песни под гитару, вечно разбросанные школьные рюкзаки и сапоги в прихожей. Теперь тут тихо. Настолько, что порой слышно, как тикают часы в соседней комнате. Муж ушёл пять лет назад. Дети выросли. И я одна. По-настоящему. Не метафорически — физически, в этом звенящем вакууме.
Работаю до сих пор. Не из-за денег — пенсии хватает на скромную жизнь. А чтобы не сойти с ума от безмолвия. От телевизора, бубнящего в пустой комнате. От холодильника с кастрюлей щей на неделю. От календаря, где дни сливаются в одно серое пятно.
Увлечений нет. Да и желания искать их — тоже. Казалось, поздно начинать что-то в моём возрасте. Обращалась к сыну — у него семья, дом в пригороде. Предложила: «Перееду, помогу с внуками». Но невестка вежливо отказала: «Будет тесно». Не осуждаю — у молодых свои порядки, своя жизнь.
Дочь, Алена, часто зовёт в гости. У неё двое малышей, муж-инженер, хаос и радость в квартире. Любит меня, накрывает стол, смеётся над моими историями. Но жить вместе — не её вариант. Не потому что не хочет, а потому что так устроен её мир. После этих визитов возвращаться в пустоту больно. Но идти больше некуда.
Долго думала: «Неужели старость — это приговор?» Пока однажды не осознала: дело не в возрасте. А в том, что я перестала искать.
Психолог в районной поликлинике сказал: «В 67 вы не развалина. Вы — человек, который забыл, что двери ещё открыты». Объяснил: отсутствие интересов — не лень, а тревожный звоночек. Посоветовал искать: бесплатные экскурсии, клубы по интересам, соседских бабушек за чаем. «Дети не обязаны быть вашим „всем“. Но и вы не обязаны жить в пустоте».
Задумалась. Сколько раз откладывала поездку в Суздаль? Сколько книг пылится на полке? Сколько таких же, как я, сидят по квартирам, уверенные, что их время прошло?
Страшно? Ещё как. Но страшно — не стыдно. Стыдно — не попробовать. Решила: начну с малого. Пройдусь до парка. Зайду в дом культуры — там, говорят, есть курсы росписи по дереву. Или клуб любителей кошек. А вдруг?
Дети… Они есть. Звонят, привозят внуков, дарят тёплые шали. Это тоже счастье. Не идеальное, но настоящее. Жизнь изменилась — значит, и мне пора.
Мне 67. Я жива. И если завтра, проснувшись, снова почувствую страх — напомню себе: «Бабушка, хватит ныть. Чайник кипит — пора действовать». Даже если «действие» — это просто шаг за порог.
