Варвара Петровна сидела в своей хрущёвке в Рязани, глядя на потрёпанный телевизор «Рубин», который шипел в углу, но не мог разогнать тишину, въевшуюся в стены. Её морщинистые пальцы сжимали кнопочный телефон «МегаФона» — ни звонков, ни сообщений. Только что она говорила с сыном Игорем и дочкой Галиной, умоляя: «Заберите меня, дети, не могу одна». Но в ответ — как обухом по голове: «Мать, у нас ипотека», «Мамочка, ты же понимаешь…» Варвара Петровна бросила трубку на диван и расплакалась. Шестьдесят семь лет, а жить больше не для кого.
Всю себя она отдала детям. Когда муж Валерий сгорел от цирроза, оставив её с Игорем (10 лет) и Галей (8), она вкалывала уборщицей в школе. Скребли полы, чтоб дети в «Адидасе» ходили и в кружок английского могли записаться. Сама же обувь на рынке «Горбушка» брала, пальто — раз в десять лет. Игорь теперь адвокат в Питере, Галя бухгалтером в Нижнем работает. Гордилась бы, да только гордость — не подушка, на ночь не положишь.
Она и не требовала многого — угол в прихожей, чай вместе по утрам, чтоб внуков на Масленицу блинами кормить. Но Игорь в скайпе бурчал: «У нас же однокомнатная, мать, сами впятером как селёдки!» А Галя, помягче, но тоже — «Давай летом, мам, а то квартиру ремонтируем…» Варвара Петровна вешала трубку и гладила старые фотки — вот она с детьми в Сокольниках, вот первый класс Игоря… Где ошиблась? Почему теперь она — как старый шкаф, который жалко выбросить, но и в интерьер не вписывается?
Баба Катя с пятого этажа суп приносила, а рыжий Санёк из ЖЭКа сумки до двери таскал. Смешно: чужие люди её «бабушкой» зовут, а родные — «ну ты же самостоятельная». Ходила она в клуб «Серебряный возраст» — там на баяне играла да в домино обыгрывала всех. Смеялась, а вечером, снимая протез (колено уже не своё), думала: завтра опять ни звонка, ни «как самочувствие». Внуки по «Вайберу» поздравительные стикеры шлют — и на том спасибо.
Теперь Варвара Петровна учит «Одноклассники», чтоб фото правнуков смотреть. На балконе герань растит — хоть что-то живое. А по ночам, когда сердце прихватывает, шепчет: «Господи, дай мне хоть перед смертью услышать: «Мама, собирай вещи, за тобой едем». Но телефон молчит. Варвара Петровна пьёт корвалол и впервые за жизнь спрашивает: «А чего *я* хочу?» Может, съездить в Сергиев Посад? Или завести кота? Только страшно — вдруг умрёшь, а он её есть начнёт…
