Я счастлива, что выбрала жизнь без детей. В семьдесят лет я не испытываю ни грамма сожаления.
Меня зовут Галина Петрова, и живу я в Ржеве, где Тверская земля хранит память веков в своих улочках. На днях, ожидая приёма у дерматолога в поликлинике, я познакомилась с удивительной женщиной. Она присела рядом — изящная, с тёплой улыбкой. Наш разговор начался с пустяков, но постепенно перешёл в откровенную беседу, перевернувшую моё мировоззрение.
Первое, что бросилось в глаза — её ухоженность: идеальный маникюр, строгая причёска, платье, словно сшитое в ателье. Думала, ей лет пятьдесят. Каково же было моё изумление, когда она упомянула, что перешагнула семидесятилетний рубеж! Ни морщин, ни усталости — лишь энергия и лёгкость, контрастирующие с сутулыми сверстницами, погружёнными в быт.
Её история прозвучала как исповедь. Первый брак с Сергеем распался из-за её твёрдого решения не иметь детей. Он знал об этом с начала отношений, но после тридцати начал настаивать: «Семья без ребёнка — словно сад без цветов». Она осталась непреклонна — рожать вопреки себе значило предать собственную душу. Расстались без скандалов, но с горечью.
Второй муж, Дмитрий, сам воспитывал дочь от предыдущего брака и не планировал новых детей. Казалось, нашёлся идеальный союз. Но через пять лет его забрала автокатастрофа. «Одиночество стало не клеткой, а простором, — сказала она, — Я научилась быть себе и домом, и семьёй». В её глазах читалась не грусть, а уверенность.
Она говорила о подругах, чьи взрослые дети забывают звонить, а внуки видят бабушек лишь ради подарков. «Пока они копили на колледжи, я инвестировала в себя, — усмехнулась она. — Теперь мои сбережения позволяют нанять трёх сиделок, если понадобится». На вопрос о «стакане воды в старости» ответила с иронией: «Лучше куплю минеральную с доставкой на дом».
Слушая её, я вспоминала соседок, чьи дни заполнены ожиданием звонков от занятых сыновей. А эта женщина в семьдесят лет ездит на мастер-классы по гончарному делу, собирает гербарий у берегов Волги и смеётся громче всех в местном книжном клубе. Её жизнь — вызов устоям, где «норма» измеряется количеством люлек в роду.
Уходя, я поймала себя на мыслях: а что, если её свобода — не эгоизм, а честность перед собой? Она не стала матерью, но сохранила себя — без обид, иллюзий и вечного долга перед чужими ожиданиями. Может, именно в этом секрет её молодости? Не в кремах и диетах, а в умении выбирать себя, несмотря на шепотки за спиной.
Её история не даёт покоя. Я всё чаще ловлю взгляды на одиноких старушек в парке и думаю: сколько из них мечтало о другой судьбе, но не посмело пойти против? А она посмела. И теперь, попивая кофе с корицей в тишине своего утра, точно знает — прожила жизнь без компромиссов.
