Я обрела покой с сыном, но заплатила за это непомерную цену.
Меня зовут Светлана Петрова, и живу я в Муроме, где Владимирская область прячет древние переулки под сенью вековых церквей. Сейчас у меня тихая жизнь с сыном, у которого есть всё для счастья, но путь к этому благополучию был усыпан осколками боли. Моя история — шрам на сердце, прикрытый улыбкой, с которой я встречаю рассветы.
Всё началось перед последним звонком. Мне было семнадцать — юная, с мечтами о журфаке МГУ. Я пропадала в читальном зале, где пахло пылью и старыми страницами. Родители — отец-слесарь Дмитрий и мать-библиотекарь Галина — работали не покладая рук. В тот мартовский вечер я задержалась, пропустив электричку. Решила срезать через сквер — мороз щипал щёки, а фонари мерцали тускло.
Он возник внезапно — в потрёпанной армейской куртке, с перегаром. «Сигарету не найдётся?» — прохрипел. Я мотала головой, но он вцепился в рукав. Ни души вокруг — только скрип сугробов под сапогами. Затащил за кусты, придушил варежкой. Рванул юбку, порвал майку. Лёд под спиной жёг кожу, а он впивался в тело, будто хотел раздавить. Слёзы стыда застывали ресницами. Очнулась, когда он исчез, оставив лишь грязный след на снегу.
Домой плелась, спотыкаясь. Спрятала окровавленную одежду в печку, молчала неделями. Но через три месяца живот выдал правду. Родители плакали, обняв меня: аборт мог убить. Решили бежать — бросили квартиры, переехали в Рязань. Отец устроился дворником, мать мыла полы в поликлинике. Ради внука, которого назвали Артёмом, они стёрли прошлое в порошок.
Когда впервые взяла его на руки, поняла: он — мой светлячок во тьме. Мы выжили. А когда Артём пошёл в ясли, встретила Сергея — инженера с добрыми глазами. Он дарил цветы, читал сказки сыну, звал замуж. Я не рассказала о том вечере — боялась, что любовь рассыплется, как песочный замок.
Прошло двадцать лет. Артём окончил Питерский университет, строит мосты, женился на Кате. Скоро привезут внучку. Сергей, седеющий, но всё такой же нежный, варит по утрам кофе. Жизнь будто укачала меня в тёплом пледе. Но иногда ночью просыпаюсь от крика — снится сквер, ледяные пальцы на горле. Тогда прислушиваюсь к храпу мужа за стеной, глажу кота Барсика, что мурлычет у ног.
Моя рана не затянется — но из неё вырос цветок. Артём, его успехи, его улыбка — ради этого стоило терпеть. Родители, умершие пять лет назад, успели увидеть, как их жертвы стали фундаментом счастья. Я научилась смеяться, хоть смех иногда давит ком в горле. Живу. Дышу. Люблю. Но тот мартовский ветер до сих пор гудит в ушах, напоминая: даже из пепла можно сложить новую жизнь.
