Вспышка… Громкий хлопок… Темнота… Темнота…
Постепенно тьма начала рассеиваться. Где-то вдалеке послышался голос:
— Вера Владимировна, это спасатель, у них там что-то взорвалось.
Сквозь боль он почувствовал прикосновение руки к шее. С трудом приподнял веки. Перед глазами мелькнул кулон — прямоугольный, с выгравированными знаками зодиака… Женские глаза в белом халате…
— В операционную! — раздалась команда совсем рядом.
Родители вернулись домой. Мать, как всегда, сразу направилась на кухню, мельком взглянув в комнату, где сын сидел за уроками. Дмитрий же сразу заметил, что настроение у мальчика не из лучших.
— Толя, что случилось? — отец ласково потрепал его по голове.
— Ничего, — пробормотал четвероклассник.
— Давай, не молчи!
— Скоро Восьмое марта. Учительница задержала нас после уроков и сказала, что мы должны подготовить подарки девочкам.
— Ну, и в чем проблема? — улыбнулся отец.
— Нас, мальчишек, столько же, сколько девчонок. И она распределила, кто кому дарит, — Толя тяжело вздохнул. — Мне досталась некрасивая, Верка Ерофеева.
— Все девочки ждут подарков, даже некрасивые, — отец старался говорить с ним на равных. — Как она распределяла? По алфавиту?
— Нет, по знакам зодиака.
— Это как? — Дмитрий не удержался от улыбки.
— По совместимости. Верка — Дева, а Девам больше всего подходит Телец. А я как раз Телец.
— Ну, это же хорошо! Вырастешь — может, и влюбишься.
Отец рассмеялся. В комнату тут же заглянула мать:
— Что тут у вас происходит?
— Лена, иди на кухню, — лицо Дмитрия стало серьезным. — У нас с сыном важный разговор.
Когда мать вышла, Толя уныло спросил:
— Пап, ну и что мне теперь делать?
— Готовить подарок!
— Какой?
— Завтра на работе я сделаю тебе подарок для твоей избранницы.
— Пап, ты же на заводе работаешь. Какой подарок ты можешь сделать?
— Именно так! Я в гальваническом цеху. У нас все виды покрытий делают.
— Не понимаю…
— Завтра сам увидишь!
***
На следующий день отец принес кулон на цепочке — прямоугольный, будто золотой. На одной стороне были выгравированы два знака: Телец и Дева, а на другой — мелко, но изящно:
«Моей однокласснице Вере на Восьмое марта! Анатолий».
Как же красиво он смотрелся! А когда мать завернула его в целлофановый пакетик, подарок и вовсе засиял.
***
Седьмое марта. Учительница не стала вести уроки. Сначала школьники вручили ей подарок, она долго благодарила. Потом объявила, что мальчики должны подарить подарки девочкам.
Началось настоящее столпотворение! Все мальчишки бросились к своим «избранницам». Толя подошел к Вере Ерофеевой и, как учил отец, торжественно произнес:
— Вера, поздравляю тебя с Восьмым марта! Может быть, однажды судьба соединит Тельца и Деву.
Сказав заученную фразу, он вернулся на место, так и не заметив, как забилось сердце этой, казалось бы, некрасивой девчонки.
Вскоре родители Веры переехали в другой район, и с пятого класса она училась уже в другой школе.
***
Анатолий открыл глаза. Белый потолок больничной палаты. Попытался пошевелить руками и ногами — двигалась только левая рука.
— Где я? — спросил он в пустоту.
Раздался цокот костылей, к кровати подошел сосед, внимательно посмотрел на него и сказал:
— Очнулся? Ты в отделении экстренной хирургии.
— У меня руки-ноги целы? — тихо спросил Анатолий.
— Вроде бы все на месте, — обрадовал его сосед. — Только весь в бинтах.
— Ну и хорошо.
Подошла медсестра, участливо спросила:
— Как самочувствие?
— Что со мной случилось? — ответил вопросом на вопрос.
— Жизни ничего не угрожает. Руки-ноги работают. Шрамов, правда, много останется. — Она протянула телефон. — Мама просила позвонить, как только очнешься.
— Сынок! — сквозь слезы прозвучал голос матери.
— Мам, все в порядке, — старался говорить бодро. — Врачи сказали, шрамики небольшие. Скоро выпишут.
— Мне не разрешили ночевать здесь. Я сейчас приду!
— Мам, не расстраивайся так!
Он положил телефон, попытался улыбнуться медсестре:
— Спасибо.
— Тебя так скоро не выпишут, — улыбнулась она в ответ. — Месяц точно пролежишь.
— Что у тебя случилось? — спросил сосед, когда медсестра ушла.
— Я спасатель. На заводе начали взрываться кислородные баллоны, — Анатолий прикрыл глаза, вспоминая. — Нас вызвали. Мы прибыли раньше пожарных. Помещение огромное, внутри — трое пострадавших. Забежали, баллоны разбросаны, кое-где огонь. Стали выносить людей… Я выходил последним… Уже у двери — новый взрыв… Дальше не помню.
— Ну и досталось тебе.
— Гончаров Анатолий! — позвала медсестра. — К тебе коллега.
— Привет, Толя! Как ты?
— Руки-ноги целы! — бодро ответил он. — Но здороваться пока могу только левой.
— Да ладно, живой — и хорошо!
— Что там дальше было?
— Мы уже выходили, когда рвануло. Бросились обратно, вытащили тебя… Весь в крови… Врачи уже были рядом…
— Спасибо.
— Толя, о чем ты? — лицо друга расплылось в улыбке. — Нас, кажется, к медалям представят!
— К тому времени, может, и меня выпишут.
— Ладно, я пошел. Сейчас обход. Медсестра велела не задерживаться.
Не успел друг уйти, как вошел врач, мужчина лет сорока:
— Ну, как дела, герой? — подошел к кровати.
— Нормально.
— Раз говоришь — значит, жить будешь. Давай осмотрю.
— Вы меня зашивали? — спросил Анатолий.
— Нет, Вера Владимировна. Она послезавтра дежурит.
***
Прошло два дня. Анатолий уже пытался вставать. Боль в ногах еще давала о себе знать, правая рука была изодрана. А ран по всему телу — не меньше десятка. Две — на лице: когда взорвалось, ударился о ворота, хорошо, руку успел выставить. Посмот
