Мне уже тридцать. В этом возрасте у других давно свои семьи, кредиты на квартиры, а у меня — ни капли свободы, ни личного уголка, ни права на собственное мнение. Всё потому, что рядом мама. Мама, которая не отпускает. Которая проверяет каждый мой шаг. И я покорно это принимаю. Понимаю, что сама виновата. Никогда не умела сказать «нет».
Отца не было в нашей жизни с тех пор, как я родилась. Мама никогда о нём не говорила — будто его и не существовало. В детстве я часто болела: бронхиты, скарлатина, коклюш, ветрянка. В садик я не ходила — мама сидела со мной дома. Жили мы у бабушки с дедушкой, они нас содержали. Мама по образованию была учительницей музыки, но работать начала лишь когда мне исполнилось пятнадцать.
Я была её смыслом. Она жила мной, оберегала от всего. Упала — значит, гулять нельзя. Заболела — ни грамма мороженого. Любая мелочь превращалась в катастрофу. Шаг в сторону — истерика. И я привыкла.
Окончила музыкальную школу, поступила в пединститут, стала преподавать фортепиано — как мама. В детстве у меня не было подруг. Мама запрещала общаться — все вокруг были «не нашего круга». Зато мы вместе ходили в театр, на концерты, читали книги. Жила как героиня классического романа, только без балов и поклонников.
Студенческие годы мало что изменили. Дедушка помог устроиться в музыкальную школу. Работа нравилась, дети радовали, мама была спокойна — вокруг одни приличные женщины, никаких «сомнительных» знакомств. Подруг почти не было. Тех, с кем пыталась сблизиться, быстро отвадили — мама не разрешала встречаться.
Пять лет назад появился он — новый преподаватель гитары. Добрый, умный, красивый. Как будто сошёл со страниц романа. Сходили на свидание. Я была счастлива, но ненадолго.
В первый вечер мама звонила каждые пять минут, довела меня до слёз, парень испугался. Во второй — я выключила телефон. Вернулась — у подъезда скорая. Мама обзвонила все больницы, милицию, моих коллег. Её увезли с приступом. Третьего свидания не случилось. Впервые в жизни почувствовала злость. Уехала к подруге. Та сказала: «Не возвращайся. Иначе сгинешь в этом кругу».
Я не отвечала на звонки — писала, что всё в порядке. Мама приходила на работу, закатывала сцены, снова попадала в больницу. Я не выдержала — вернулась. С чувством вины, которое с тех пор не отпускает. Подруга умоляла остаться. Я не послушала. И с той поры всё остановилось.
Сейчас мне тридцать. Мы с мамой ходим в театр, ездим в санатории, в выходные ужинаем вдвоём. Нет ни отношений, ни друзей, ни свободы. Любая попытка вырваться вызывает ужас. Боюсь. Боюсь, что мама не переживёт моего ухода. Что если осмелюсь — случится непоправимое. И я не смогу себе этого простить. Стану виновницей её смерти.
Хочу жить своей жизнью. Но не получается. Не умею быть жёсткой. Не умею выбирать себя. Боюсь повторить её судьбу — одинокую, замкнутую, сломанную. Всё чаще кажется, что выхода нет…
