Вспышка… Громкий грохот… Темнота… Темнота…
Постепенно мгла стала расступаться. Где-то вдали прозвучал голос:
— Вера Владимировна, это спасатель, у них там что-то рвануло.
Сквозь боль он ощутил на шее прикосновение чьей-то руки. Пытался разлепить веки, но удалось с трудом. Перед глазами — кулон в виде прямоугольника с выгравированными знаками зодиака… Взгляд женщины в белом халате…
— В операционную! — раздался приказ рядом.
Родители вернулись с работы. Мать сразу бросилась на кухню, мельком взглянув на сына, корпевшего над уроками. Николай же, зайдя в комнату, сразу заметил, что у мальчишки настроение не ахти.
— Толя, что случилось? — отец потрепал его по макушке.
— Ничего, — буркнул сын, ученик четвертого класса.
— Давай-ка, выкладывай!
— Скоро Восьмое марта. Учительница задержала нас после уроков и сказала, что мы должны подарить девчонкам подарки.
— Ну, и в чём трудность? — усмехнулся отец.
— Нас поровну, мальчишек и девчонок. И она распределила, кто кому дарит, — Толя тяжко вздохнул. — Мне досталась некрасивая, Верка Ермолаева.
— Все девчонки ждут подарков, даже некрасивые, — отец говорил с ним на равных. — А как она распределяла? По алфавиту?
— Нет, по знакам зодиака.
— Как это? — Николай не удержался от улыбки.
— По совместимости. Верка — Дева, а Девам больше всего подходит Телец. А я как раз Телец.
— Вот и отлично, если подходите! Вырастешь — может, и влюбишься.
Отец рассмеялся. В комнату тут же влетела мать:
— Что у вас тут за веселье?
— Люба, иди на кухню, — лицо отца стало строгим. — У нас с сыном серьёзный разговор.
Когда мать вышла, Толя уныло спросил:
— Пап, и что мне делать?
— Готовить подарок!
— Какой?
— Завтра на работе сделаю.
— Пап, какой подарок ты можешь сделать? Ты же на заводе работаешь.
— Верно! Но я в гальваническом цеху. У нас любые покрытия металлов делают.
— Пап, я не понял.
— Завтра сам увидишь!
***
На следующий день отец принёс кулон на цепочке — прямоугольник, будто золотой. На одной стороне были выгравированы два знака: Телец и Дева, а на другой — мелко, но изящно:
«Моей однокласснице Вере на Восьмое марта! Анатолий».
Как же красиво он переливался! А когда мать упаковала его в прозрачный пакетик, и вовсе казался драгоценностью.
***
Седьмое марта. Учительница отменила уроки. Сначала ребята вручили подарок ей, она благодарила долго. Потом объявила время для мальчиков.
Началась суматоха! Все ринулись к своим «избранницам». Толя подошёл к Вере Ермолаевой и произнёс, как учил отец:
— Вера, поздравляю с Восьмым марта! Может, когда-нибудь судьба сведёт Тельца и Деву.
Сказав заученную фразу, он ушёл на место, даже не заметив, как дрогнуло сердце этой «некрасивой», как ему казалось, девчонки.
Вскоре родители Веры переехали в другой район, и с пятого класса она училась уже в другой школе.
***
Анатолий открыл глаза. Белый потолок больничной палаты. Попытался пошевелить руками и ногами. Подчинилась только левая рука.
— Где я? — спросил в пустоту.
Раздался стук костылей, и к кровати подошёл сосед по палате, оглядел его и сказал:
— Очухался? Ты в отделении экстренной хирургии.
— У меня… всё цело? — прошептал Анатолий.
— Вроде бы, — обрадовал тот. — Только забинтован с головы до пят.
— Хорошо, если цело.
Подошла медсестра, участливо спросила:
— Как самочувствие?
— Что со мной? — ответил вопросом на вопрос Анатолий.
— Жизни не угрожает. Руки-ноги будут работать. Шрамы, конечно, останутся, — протянула включённый телефон. — Мать просила позвонить, как проснёшься.
— Сынок, — сквозь слёзы прозвучал её голос.
— Мам, всё нормально, — старался говорить бодро. — Врачи говорят, только шрамики мелкие. Скоро выпишут.
— Мне не разрешили ночевать тут. Сейчас приду.
— Мам, не переживай!
Положил телефон, попытался улыбнуться медсестре:
— Спасибо.
— Тебя ещё не скоро выпишут, — улыбнулась она в ответ. — Месяц как минимум.
— Что у тебя случилось? — поинтересовался сосед, когда медсестра ушла.
— Я спасатель. На заводе кислородные баллоны рванули, — вспоминал Анатолий. — Вызвали нас. Прибыли раньше пожарных. Помещение огромное, внутри трое пострадавших. Стали выносить… Я шёл последним… Уже у выхода — ещё один взрыв… Дальше не помню.
— Ну и досталось тебе.
— Гончаров Анатолий, — позвала медсестра. — К тебе коллега.
— Привет, Толя! Как ты?
— Руки-ноги на месте! — бодро ответил он. — Поздороваться пока могу только левой.
— Ладно, крепись!
— Что там было дальше?
— Мы уже выходили, когда рвануло. Кинулись обратно, вытащили тебя… Весь в крови… Врачи уже были рядом…
— Спасибо.
— Толя, да мы, кажется, к медалям представлены будем!
— К тому времени меня выпишут.
— Ладно, мне велели недолго. Сейчас обход.
Не успел друг уйти, как вошёл врач, мужчина лет сорока:
— Ну, как дела, герой? — подошёл к кровати.
— Нормально.
— Раз говоришь — значит, жить будешь. Давай-ка, осмотрю.
— Вы меня зашивали? — спросил Анатолий.
— Нет, Вера Владимировна. Она послезавтра дежурить будет.
***
Прошло два дня. Анатолий уже пытался вставать. Боль в ногах ещё давала о себе знать, правая рука была изранена. Да и по всему телу — шрамы. Два на лице — когда взрывной волной швырнуло в ворота. Хорошо, хоть руку успел подставить. Посмотрел в зеркало — лицо ещё опухшее.
Сегодня должен прийти тот врач, что пять часов сшивал его в операционной. Анатолий даже заволновался.
И вот она вошла. Молодая
