Мои дети забыли обо мне. Я предупредила их честно: либо помогают, либо продаю всё и переезжаю в пансионат для пожилых.
Я вымоталась. До дрожи в пальцах, до тяжкого камня в груди, до ночей без сна. Мои взрослые дети живут так, будто я уже исчезла. Я отдала им всё — душу, годы, здоровье, нежность. А они даже не справляются, как я. Я поставила условие: либо вы берете на себя заботу о матери, либо я продаю всё и поселяюсь в достойном частном доме для стариков. Там у меня будет своя комната, уход, покой — и никаких разбитых надежд.
С мужем мы жили ради детей. Для сына и дочери мы были готовы на всё. Отказывали себе в самом необходимом, лишь бы у них было всё самое лучшее. Престижные школы, дорогие курсы, заграничные поездки, новейшие телефоны — всё это стоило нам бессонных ночей. Мне казалось, что наша семья — образец любви. Возможно, мы их избаловали. Но разве можно было по-другому, когда дети для тебя дороже собственной жизни?
Когда Аня вышла замуж и ждала ребёнка, мой муж скоропостижно скончался. Просто не проснулся утром. Его уход стал для меня ударом, от которого я до сих пор не оправилась. Но я держалась — дочери нужна была поддержка. Я отдала ей квартиру, доставшуюся от моих родителей. Когда женился сын, я передала ему двушку в центре, которую оставила моя свекровь. У них была крыша над головой, но я не спешила оформлять дарственные. Хотела посмотреть, как они поведут себя дальше.
Я работала до 74 лет — дольше, чем многие молодые. Хотя могла давно выйти на пенсию. Но всё откладывала: то внуки, то ремонт у детей, то их долги. А потом сдалась. Ноги перестали слушаться, руки дрожат. А помощи — никакой.
У дочери внук пошёл в школу. У сына — новорождённый. Старшего внука я нянчила с пелёнок. А младшего даже не видела. Меня никто не звал, не спрашивал, нужна ли мне помощь. А она была нужна. Я звонила, просила: привезите продукты, помогите убраться. В ответ — «некогда», «позже», «у нас свои заботы».
Виделись мы только на праздники. В остальное время я справлялась одна. Пока однажды не рухнула на кухне и не смогла подняться. Пролежала на полу до вечера, пока соседка не зашла проведать. Она вызвала скорую. В больнице я провела пять дней. Ни сын, ни дочь не приехали. Сказали — работа. Когда попросила забрать меня, дочь предложила заказать такси. Тогда я всё поняла.
После выписки сразу пошла в соцзащиту. Узнала про лучшие пансионаты, цены, документы. Я не хочу доживать век в пустой квартире, где меня никто не ждёт.
Когда дети наконец зашли, я сказала прямо: либо начинаете помогать, либо продаю обе квартиры, дачу и уезжаю. Денег хватит на несколько лет достойной жизни с уходом. А вы сами как-нибудь справляйтесь.
— Ты что, шантажируешь нас? — вспылила Аня. — У нас кредиты, дети, а ты только о себе думаешь!
Да, думаю. Потому что никто другой обо мне не думает. Я ведь не просила многого. Лишь чуточку внимания. Я отдала вам всё. А теперь не дождусь даже тарелки супа или помощи с постелью. И хватит мне рассказывать про нехватку времени. Я тоже была занята, но для вас минута всегда находилась.
Дочь надулась. Сын молча ушёл. Прошла неделя — ни звонка, ни сообщения. Но знаете что? Я не жалею. Потому что в этом молчании — вся правда. Я им не нужна. Нужны были только мои квадратные метры. А если нет их — значит, нет и меня.
Не знаю, что будет дальше. Может, и правда уеду. Найду место, где меня хотя бы будут звать по имени, а не обзывать «обузой». Теперь я точно поняла: быть матерью — не гарантия, что дети останутся рядом. Особенно, когда ты становишься им неудобной.