Мои родственники уже выжидают, когда я уйду из этого мира. Они шепчут друг другу о том, как быстро смогут забрать мою квартиру, но я заранее всё продумала.
Мне шестьдесят лет, я живу одна в старой пятиэтажке на Арбате. Детей нет, мужа тоже нет. Когда мне было двадцать пять, я вышла замуж за Валерия из любви. Пятнадцать лет спустя его измена разрушила наш брак: он привёз свою любовницу в наш скромный дворик. Я не могла этого простить, собрала вещи и переехала к родителям. Через два месяца после развода я узнала, что беременна.
Я не захотела сообщать об этом бывшему мужу, не писала ему. Решила вырастить ребёнка в одиночку. Когда родилась моя сыновья Илья, врачи сказали горькую правду: «Ребёнок родился слишком слабым, к тому же у него неизлечимая болезнь. Если удастся, он проживёт лишь одиннадцатьдвенадцать лет». Я не знала, куда податься, но каждый день кормила его грудью, живя мыслью, что он скоро покинет этот мир.
Илья дожил до пятнадцати. За неделю до его смерти умер и мой отец Павел. Я потеряла двоих самых дорогих людей.
После смерти отца мне досталась его квартира просторная, в самом центре Москвы. Я всю жизнь была одна, почти без мужчин. Я хотела бы иметь ребёнка, но боялась повторения прежних трагедий, поэтому рисковала лишь в работе. В сорок пять лет я купила ноутбук, чтобы поддерживать связь с родственниками и читать новости.
Узнав, что я живу одна, они стали наведываться ко мне с подарками, самоваром, вареньем. Часто задавали вопрос: «Ты составила завещание?» Когда выяснилось, что нет, начали ныть о моём финансовом положении, перебрасывая друг друга обвинениями, будто им нужен был лишь кусок моего имущества. Я уже знала, кому подарю квартиру: другу Михаилу, чья дочь Татьяна бескорыстно помогает мне в быту.
Но семья хочет только эту квартиру. Я отрезала их от общения, но они не отступили. Однажды позвонил кузен Сергей, броско спросив: «Ты ещё живёшь? И кому собираешься отдать своё жильё?». Я была настолько оскорблена, что запретила всем родственникам писать мне и звонить.
Всё, что осталось пустой коридор, тяжёлый аромат старого мёда и звук капающей краски в моей квартире, где каждый шорох напоминает о приближающемся прощании. Я держу в руках старую куклуматрёшку, будто в ней спрятана надежда, что хотя бы один человек поймёт, что дом не товар, а память о тех, кто уже не вернётся.
