С детства меня растили, как принцессу из сказки. Всё самое лучшее — только мне. Престижные школы, частные учителя, путешествия по Европе. Мама твердила: «Ты заслуживаешь только королей, не опускайся ниже». Папа молча кивал — единственная дочь. Но когда дело дошло до личного счастья, всё пошло не по сценарию.
«Принца» я встретила не с первой попытки. Были разочарования, мимолётные романы, несбыточные обещания. А потом появился Дмитрий, и мне показалось — вот он, тот самый. Галантный, внимательный, обожающий до дрожи. Цветы без повода, прогулки под луной, трепетные поцелуи. Подруги ахали от зависти. Все, кроме Оли.
— Ты уверена, что он любит тебя, а не твой отцовский капитал? — скептически спрашивала она.
Я лишь смеялась. Диме я верила, как себе. Любила до слёз, до дрожи в коленях. Свадьба была скромной, без пафоса. Родители подарили квартиру в центре Москвы, с видом на Кремль. А Димка, благодаря связям отца, быстро стал замом в семейном бизнесе. Работал не покладая рук — папа даже поговаривал о передаче дел ему.
Мы были идеальной парой. Так казалось всем. Через несколько лет заговорили о детях. Родители ждали внуков. Мы с Димой решили — время пришло. Но беременность не наступала. Месяцы надежд, слёз, врачей. Диагноз звучал как приговор — проблема во мне. Гормоны, процедуры, ЭКО. Неудачи следовали одна за другой. Я стала злой, измождённой, закрытой. Но Дима был рядом. Или делал вид.
Мой тридцатый день рождения родители решили отметить с размахом — ресторан, гости, шампанское. Я изображала радость, хотя внутри была пустота. В разгар вечера зазвонил телефон. Я вышла в холл, чтобы ответить. В трубке — женский голос. Чужой. Твёрдый.
— Извините за беспокойство, — начала она. — Я знаю, вам сейчас тяжело. Но вы поймёте. У нас с Дмитрием давние отношения. Я жду ребёнка. Он говорил, что у вас с этим проблемы. Отпустите его. Ему нужен наследник.
Мир рухнул. Голова гудела, ноги подкашивались. Теперь я знала, где он проводил те вечера, когда говорил, что на работе, у друга или у матери. Почему отстранялся, стал холоднее.
Я вытерла слёзы, глубоко вдохнула и вернулась к гостям. Улыбалась через силу. После проводов остались только родители. Тогда я сказала:
— Мама, папа… Дима мне изменил. И та женщина ждёт от него ребёнка.
Тишина повисла, как туман. Отец медленно подошёл к мужу и тихо бросил:
— Ты мне больше не зять. Убирайся.
Мама увезла меня домой. Я попросила остаться одну. Ночью Дима пришёл. Стоял в дверях, как побитая собака. Клялся, что не любит её. Что это случайность. Что она его запутала. Я молчала. Позволила переночевать — не из жалости, а от опустошения.
Утром он снова молил о прощении. Умолял поговорить с отцом. Я смотрела на него и не узнавала. Любовь умерла. Вместе с доверием.
Он ушёл. Та женщина, по его словам, скоро родит. Я не знала, правда ли это. Но знала другое — ребёнка, которого так ждала, у меня нет. А у него — будет. Но не от меня.
Стою перед выбором: отпустить или бороться? Но за что бороться, если он предал? Жизнь без него пугает. Но жить с ним — уже нельзя.
Иногда самая большая смелость — не цепляться за то, что нельзя исправить.
