Привет, слушай, расскажу, что со мной случилось. Мой муж Иван пришёл забрать меня и наших трёх новорождённых домой, а когда увидел их, сказал, что лучше оставить их в роддоме.
После долгих лет ожиданий моя мечта наконец сбылась: я родила тройню – трёх девочек. И уже на следующий день Иван бросил нас, утверждая, что малыши прокляты.
Я посмотрела на своих крошечных дочерей, сердце сразу переполнилось. Василиса, Олеся и Милана — каждая была словно маленькое чудо. Я так долго ждала их, годы молилась, надеялась и верила.
А теперь они лежали в своих кроватках, тихо спали, такие крошечные и безмятежные. Я оттерла слезу с щёки, просто не могла не почувствовать, насколько сильно их уже люблю.
Тут я подняла взгляд и увидела Ивана. Он только что вернулся с покупками, но выглядел бледным. Глаза не встречали мои, он стоял у двери, будто не был уверен, стоит ли ему вообще находиться в той же комнате.
— Иван? — тихо позвала я, указывая на стул рядом с кроватью. — Садись, посмотри на них. Мы же сделали это.
— Да… они красивые, — пробормотал он, едва бросив взгляд на девочек. Он чуть приблизился, но всё равно не посмотрел мне в глаза.
— Иван, — дрожа, спросила я, — что происходит? Ты меня пугаешь.
Он глубоко вдохнул и вырвал: — Анастасия, я… я не думаю, что мы сможем их держать.
У меня будто оторвалась земля под ногами. — Что? — пролепетала я. — Ты о чём? Они же наши дочери!
Он отвернулся, будто не мог смотреть на меня. — Моя мама… она пошла к гадалке, — прошептал он.
Я моргнула, не веря. — Гадалка? Ты шутишь?
— Она сказала… эти девочки… они принесут только несчастье, они погубят меня, — его голос дрожал. — Она уверена, что так будет.
Я не могла понять, как он может так думать. — Это безумие. Они же просто младенцы!
Он опустил голову, полон страха. — Мама клялась в правоте этой гадалки, раньше её предсказания сбывались, и теперь она уверена на сто процентов.
Я почувствовала, как в груди закипает гнев. — И ты собираешься бросить их из‑за какой‑то предсказания? Оставить их здесь?
Он замолчал, глядя на меня с болью и виной. — Если ты хочешь их забрать… ладно, — шепнул он, — но меня не будет рядом. Прости, Анастасия.
Я просто смотрела на него, не веря своим ушам. — Ты серьёзно? Ты уйдёшь от своих дочерей из‑за сказки, которую услышал твой отец?
Он лишь опустил плечи и молча ушёл к двери. — Прости, Ань, — сказал он почти беззвучно и исчез, шаги эхом раздавались по коридору.
Я сидела, глядя в пустой проём, сердце бешено билось. Подошла медсестра, увидела моё лицо и тихо положила руку на плечо, давая безмолвное утешение, пока я собирала вещи.
Я прижала к себе крошек и прошептала: — Не бойтесь, девчонки, я здесь, я всегда буду с вами.
Слёзы размывали мой взгляд, но внутри росло решительное чувство. Я не знала, как справлюсь одна, но точно знала одно: никогда не оставлю их.
Прошло несколько недель с тех пор, как Иван ушёл, и каждый день без него был тяжелее, чем я могла представить. Три новорождённых — огромная нагрузка, но я держалась ради Василисы, Олеси и Миланы. Они стали моим целым миром, и, несмотря на боль от предательства, я сосредоточилась только на них.
Однажды к нам заглянула моя золовка Елена, единственная из семьи Ивана, кто не разрывал со мной связь. Я надеялась, что она сможет убедить Ивана вернуться. Елена выглядела обеспокоенной.
— Анастасия, — начала она, — я слышала кое‑что… Не знаю, стоит ли говорить, но… я не могла молчать.
Я напряглась. — Скажи.
— Я подслушала, как мама Ивана разговаривала с тётей Ольгой. Оказалось, что гадалки не было. Мама просто выдумала всё, боясь, что с тройней у Ивана будет меньше времени для неё. Она хотела, чтобы он поверил, что девочки несут несчастье, и тем самым удержала его рядом.
Комната будто закружилась. Я не могла поверить. Я схватила Милану, чтобы руки не дрожали от ярости.
— Эта женщина, — прошептала я, голос был полон гнева, — разорвала мою семью ради своей жадности.
Елена положила руку на моё плечо. — Прости, Анастасия. Я не думала, что она заставит его уйти, но ты должна знать правду.
Той ночью я не спала. Одна часть меня хотела встретиться с тещей, другая — позвонить Ивану и рассказать всё, надеясь, что он вернётся.
Утром я набрала его. Руки дрожали, каждый звонок тянулся бесконечно. Наконец он ответил.
— Иван, это я, — начала я уверенно, — нам нужно поговорить.
— Анастасия, — вздохнул он, — не уверена, что это хорошая идея.
— Послушай, — настояла я, — гадалки не было. Твоя мама всё выдумала.
Прошла длительная пауза, потом он ответил холодно: — Я не верю. Моя мама никогда бы не врал так.
— Она призналась в этом Ольге, — сказала я, гнев поднимался. — Елена слышала. Она обманула тебя, боясь потерять тебя.
Он фыркнул, звучало обидно. — Гадалка уже бывала права. Ты не знаешь её так, как я. Моя мама не станет так лгать.
Я пыталась удержать голос от крика. — Подумай, почему бы я врал? Это же наши дочери, наша семья. Как ты можешь их бросить из‑за пустой истории?
Он молчал, потом тихо сказал: — Прости, Анастасия. Я не могу.
Связь оборвалась. Я держала телефон, понимая, что выбор сделан. Он ушёл.
В последующие недели я училась жить как одинокая мать. Каждый день — борьба: кормление, подгузники, горе от потерянного будущего. Но друзья и родственники стали помогать, приносили еду, держали малышей, пока я могла отдохнуть. И любовь к Василисе, Олесе и Милане лишь росла: каждая улыбка, каждый крик радости наполнял меня счастьем, почти стирая боль от Ивана.
Через несколько недель в дверь постучала мама Ивана. Лицо её было бледным, глаза полны сожаления.
— Анастасия, — начала она дрожью, — я… я не хотела, чтобы всё так вышло.
Я скрестила руки, пытаясь сдержать эмоции. — Ты обманула его, заставив поверить, что его собственные дети — проклятие.
Слёзы наполнили её глаза, она кивнула. — Я боялась, что он забудет меня, если у него будет семья с девочками. Я и представить не могла, что он действительно уйдёт.
Гнев в моём сердце смягчился, но лишь немного. — Твой страх разорвал мою семью.
Она опустила голову, лицо сжалось от боли. — Я знаю, и мне очень‑очень жаль.
Я посмотрела в сторону, где спали мои дочери, и сказала: — Мне больше нечего тебе сказать.
Она ушла, а я закрыла за ней дверь, чувствуя странное сочетание облегчения и печали.
Год спустя к моему порогу вновь появился Иван, как тень прежнего мужа. Он умолял вернуться, сказал, что осознал ошибку и хочет быть с нами.
Но я уже знала, что мне нужно. Смотрела ему в глаза и твердо ответила: — У меня уже есть семья. Ты не был рядом, когда я нуждалась в тебе. Я теперь без тебя.
Когда я закрыла дверь, тяжесть спала с плеч. В конце концов, виноватым был не он, а его собственный выбор.
