Сегодня в моем дневнике — история, которая изменила мою жизнь.
Я была замужем за Дмитрием десять лет, когда всё пошло не так.
Когда мы поженились, он был амбициозным мужчиной с большими планами, и я поддерживала его в каждую бессонную ночь, в каждом финансовом кризисе. Вместе мы превратили его скромный бизнес по импорту в процветающую компанию.
Но успех его испортил.
Где-то по пути он променял скромность на высокомерие. Перестал видеть во мне партнёра и начал относиться как к мебели — всегда на месте, всегда надёжная, не требующая внимания.
Я замечала перемены в мелочах: как он перебивал меня на званых ужинах, как отмахивался, если я высказывала мнение, как представлял меня: «Моя жена, Маргарита», даже не глядя в мою сторону.
Но я оставалась. Не потому, что не могла уйти, а потому что верила — брак означает переживать бури вместе. Мне казалось, что где-то внутри этого человека, пропадающего в переговорных, остался тот, в кого я влюбилась.
День, когда он привёл её домой
Был обычный вечер вторника. Я доставала жареную курицу из духовки, когда услышала, как открывается дверь. Голос Дмитрия разносился по коридору — но в нём была странная нотка, смесь официальности и возбуждения.
А потом я услышала другой голос. Женский.
Когда они вошли на кухню, я застыла.
Дмитрий стоял в своём безупречном костюме, одна рука в кармане, другая лежала на плече молодой девушки, которой вряд ли было больше двадцати четырёх. У неё были мягкие каштановые волосы, безупречная кожа и нервная улыбка.
«Маргарита, — сказал он равнодушно, — это Катя. Она будет моей второй женой».
На секунду мне показалось, что я ослышалась.
«Твоей… что?» — медленно переспросила я.
«Второй женой, — повторил он, будто объявлял о расширении бизнеса. — Настало время нашей семье… эволюционировать. Катя будет жить с нами, и я ожидаю, что ты примешь её. Это во благо семьи, Маргарита. Ты всё равно получишь всё, что тебе нужно».
Я аккуратно поставила противень на стол, боясь, что если сожму руку сильнее, что-нибудь разобью. Он говорил так, будто я должна быть благодарна, будто мои чувства не имеют значения.
Он ещё не знал, но в тот момент во мне что-то перевернулось.
Я взглянула на Катю. Она избегала моего взгляда, явно чувствуя себя неловко.
Потом я посмотрела на Дмитрия и сказала: «Хорошо. Я согласна. Но с одним условием».
Он поднял бровь, явно ожидая протеста, а не согласия. «Какое условие?»
«Вся недвижимость, активы и доли в твоей компании должны быть переписаны на нас троих — тебя, меня и Катю — в равных долях. И в течение года, если кто-то из нас уйдёт, его доля автоматически перейдёт к остальным. Без исключений».
Он рассмеялся, думая, что я блефую. «Ты всегда была практичной, Маргарита. Ты же знаешь, я никуда не денусь. Ладно, согласен».
Катя заколебалась. «Я… я не знаю…»
Дмитрий прервал её. «Это просто формальность. Катя, ты будешь под защитой. Подписывай».
И так бумаги были составлены, подписаны и заверены.
Год тихих перемен
Дмитрий был уверен, что жизнь продолжится с ним в центре. И в каком-то смысле я позволила ему так думать. Снаружи я играла роль покорной жены. Улыбалась на приёмах, принимала Катю в доме, не устраивала сцен.
Но втайне я сделала выбор: я не стану видеть в Кате соперницу, а стану её союзницей.
Первые недели были неловкими. Она сидела в своей комнате, явно стесняясь меня. Лёд растаял, когда я пригласила её с собой на рынок. Мы ходили между рядами со свежими овощами и цветами, и я рассказывала ей истории о каждом продавце — как тётя Люда продаёт сыр здесь уже сорок лет, как сын пекаря однажды дал мне хлеб бесплатно, когда мы с Дмитрием были на мели.
Постепенно Катя начала раскрепощаться. Она смеялась над моим суховатым юмором, помогала мне на кухне, даже стала ходить со мной на утренние прогулки.
Ей не потребовалось много времени, чтобы увидеть то, что я видела годами: высокомерие Дмитрия, его привычку принимать решения, никого не слушая, его постоянную потребность контролировать.
Однажды вечером, после того как он пренебрёг её мнением за ужином при гостях, я застала её на кухне, уставившуюся в чашку чая.
«Он и с тобой так?» — тихо спросила она.
Я кивнула. «Это не ты, Катя. Это он стал таким».
В тот момент она впервые по-настоящему посмотрела на меня — не как на «первую жену», которую она должна заменить, а как на человека, запертого в той же позолоченной клетке.
За три месяца до окончания соглашения Дмитрий уехал в командировку. В ту же ночь Катя постучала в мою дверь.
«Мне нужно тебе кое-что сказать, — прошептала она. — Я вышла за него не из любви. Мои родители были в долгах, и он предложил их покрыть, если я соглашусь. Я думала… может, получится. Но теперь я понимаю — нет, не так».
Я положила руку на её плечо. «У тебя есть выбор, Катя. Больший, чем ты думаешь».
После этого мы начали говорить открыто, делиться разочарованиями и мечтами. И где-то в этих разговорах родился план — сначала робкий, потом всё более чёткий.
День расплаты
Годовщина соглашения наступила хмурым дождливым утром. Дмитрий сидел во главе стола, самодовольный, как всегда.
«Ну что, — потягивая кофе, произнёс он, — мы продержались год. Я же говорил, Маргарита, что беспокоиться не о чем».
Я улыбнулась. «Ты прав, Дмитрий. Именно поэтому у нас с Катей кое-что для тебя».
Катя скользнула по столу конвертом. Внутри лежали два подписанных заявления о разводе — от меня и от неё.
Дмитрий остолбенел. «Что это?»
Я ответила спокойно: «Условие, помнишь? Если кто-то уходит, его доля переходит к остальным. Катя и я уходим. Вместе. А значит, вся твоя собственность, твоя компания — теперь наша».
Впервые за много лет он не нашёл слов. Его лицо побелело, когда он осознал, что только что произошло.
Новая жизнь
Я не забрала всё. Оставила себе столько, чтобы начать новую жизнь, а остальное отдала Кате — чтобы она могла
