**Дневник. 15 мая.**
Мой пасынок бросил вызов поговорке: «Настоящая мать это та, что родила».
Когда я женился на Ирине, Артёму было всего шесть. Его мать ушла, когда ему исполнилось четыре ни звонков, ни писем, просто исчезла холодной февральской ночью. Ирина была в отчаянии. Мы познакомились через год, оба пытались собрать осколки своих жизней. Наша свадьба была не только для нас двоих, но и для него.
Я не был его кровным отцом, но с того дня, как переехал в их дом со скрипучими ступенями и плакатами футболистов на стенах, стал для него своим. Отчим да, но ещё и будильник, и тот, кто мазал хлеб вареньем, и партнёр по школьным проектам, и водитель в ночные часы, когда у Артёма поднималась температура. Я аплодировал на школьных спектаклях, кричал на футбольных матчах, сидел с ним ночами перед экзаменами и держал за руку, когда его бросила первая любовь.
Я не пытался заменить отца. Просто хотел быть человеком, на которого он мог опереться.
Когда Ирина скоропостижно умерла от инсульта перед самым шестнадцатилетием Артёма, мир рухнул. Я потерял жену, лучшего друга. Но даже сквозь боль знал одно:
Я никуда не уйду.
С тех пор я растил Артёма один. Без родства по крови. Без семейных наследств. Только любовь и верность.
Я видел, как он стал сильным мужчиной. Был рядом, когда он получил письмо из университета вбежал на кухню, размахивая им, словно золотым билетом. Оплатил вступительные, помог собрать чемоданы и рыдал, провожая его в общежитие. А потом смотрел, как он получает диплом с отличием, и снова слёзы но уже гордости.
Поэтому, когда он сообщил, что женится на Анастасии, я был счастлив за него. Он светился такого я не видел давно.
«Папа, сказал он (да, он звал меня папой), ты должен быть везде. Выбор платья, репетиция ужина, всё».
Я не ждал главной роли. Просто радовался, что меня зовут.
В день свадьбы пришёл заранее. Не хотел мешать лишь поддержать сына. Надел голубой галстук, цвет, который он когда-то назвал «как дом». В кармане бархатная коробочка.
Внутри запонки с гравировкой: «Мальчик, которого я воспитал. Мужчина, которым горжусь».
Не дорогие, но с душой.
В зале царила суета: флористы, музыканты, распорядитель с проверкой списков.
Ко мне подошла Анастасия.
Прекрасная. Изумительная. Идеальная. Платье будто создано для неё. Улыбнулась вежливо, но без тепла.
«Рада, что вы пришли».
Я кивнул: «Ни за что бы не пропустил».
Она замолчала. Взгляд скользнул по моим рукам, вернулся к лицу. Затем добавила:
«Просто предупреждаю первый ряд только для кровных родителей. Надеюсь, вы понимаете».
Слова не сразу дошли. Может, семейная традиция? Но я увидел холод в улыбке, точный расчёт. Она имела в виду именно это.
Только кровные.
Почва ушла из-под ног.
Распорядитель замер. Подружки невесты заёрзали. Никто не произнёс ни слова.
Я проглотил ком в горле. «Конечно, прошептал, я понимаю».
Последний ряд. Колени дрожали. Сидел, сжимая коробку, будто она могла склеить осколки.
Музыка. Гости обернулись. Шествие началось.
И вот появился Артём.
Такой взрослый в тёмно-синем костюме. Но, идя к алтарю, он оглядел зал. Взгляд метнулся влево, вправо, и наконец нашёл меня.
Он остановился.
Сначала недоумение. Потом осознание. Взгляд на первый ряд, где сидела мать Анастасии, довольная, с платочком.
А затем он развернулся.
Я подумал забыл что-то.
Но он шепнул шаферу, и тот подошёл ко мне.
«Иван Сергеевич? тихо сказал. Артём просил проводить вас вперёд».
Я замялся: «Нет, всё в порядке, не надо»
«Он настаивает».
Я поднялся, с горящими щеками. Все смотрели, как я иду по проходу.
Анастасия обернулась. Лицо маска.
Артём подошёл к ней. Твёрдо, но мягко: «Он сядет в первом ряду. Или свадьбы не будет».
Она ахнула: «Но мы же договаривались»
Он перебил: «Ты сказала первый ряд для настоящих родителей. И ты права. Именно поэтому он должен быть там».
Повернулся к залу, голос гремел: «Этот человек воспитал меня. Держал за руку, когда мне снились кошмары. Сделал из меня человека. Он мой отец, даже если не родной по крови».
Потом посмотрел на меня: «Он тот, кто остался».
Тишина.
А потом раздались аплодисменты. Сначала робкие. Потом громче. Кто-то встал.
Анастасия была в шоке. Но смолчала.
Я взял Артёма за руку, слёзы застилали глаза. Он усадил меня в первом ряду рядом с её матерью.
Она не взглянула на меня. Но мне было всё равно. Я был здесь не для неё.
Церемония продолжилась. Они обменялись кольцами. Когда поцеловались, зал взорвался овациями.
Позже, на банкете, я стоял у танцпола, всё ещё оглушённый. Чувствовал себя не на своём месте. Но любимым.
Анастасия подошла, когда стало тише.
Теперь её глаза были другими. В них я увидел то же, что и у Артёма, и тогда понял: в конце концов, мы все стали семьёй.
**Вывод.** Родство не в крови, а в тех, кто остаётся.
