**Дневниковая запись**
— Галина Сергеевна, ну вы совсем с катушек слетели! — голос завуча Нины Павловны резко разорвал тишину учительской. — В пятьдесят семь лет бросать школу? Да куда вы денетесь, скажите на милость?
Галина аккуратно сложила конспекты в стопку, не поднимая глаз. Пальцы слегка дрожали, но она стиснула их покрепче.
— Как-нибудь справлюсь, Нина Павловна.
— Да вы хоть понимаете, что творите? Тридцать пять лет в этих стенах! Вас родители благодарностями засыпают, дети души не чают… А пенсия-то через три года! О чем вы вообще думаете?
Галина подняла глаза. В них стояли слезы, которые она закусила губу, чтобы не проронить.
— А о чем я тут думаю? Уроки, тетрадки, педсоветы… Каждый день — как день сурка. Дети… — она провела рукой по лицу. — Они меня не слышат, Нина Павловна.
— Ерунда! Вчера Лариса Михеева говорила, её Ваня только у вас алгебру понимает!
— Понимает… — горько усмехнулась Галина. — А на переменах? В телефоне, как все. Спросишь что — мычит. Объясняешь — в потолок смотрит. Дома до утра в этих своих стрелялках сидит.
Нина Павловна тяжело вздохнула, подошла к окну.
— Галя, ну кто, если не мы?
— Не знаю, — прошептала Галина. — Честно — уже не знаю.
Дорога домой — тот же маршрут: дворы, подъезд, двадцать ступеней до третьего этажа. Всё, как всегда. Всё, как последние тридцать лет.
— Мам, ты рано! — дочь Аня высунулась с кухни, вытирая руки о фартук. — Что случилось?
— Подала заявление, — коротко бросила Галина, направляясь в комнату.
— Какое? Куда? — Аня ринулась следом.
— На увольнение.
Дочь застыла, будто вкопанная, потом схватилась за дверной косяк.
— Ты… Ты в своем уме? Температуру мерила?! — Полезла к Галине, трогая лоб.
— Отстань, Анечка. Решила — и всё.
— Как «решила»?! Мама, у тебя стаж, пенсия через три года! А что теперь? Сидеть в четырех стенах?
Галина сняла туфли, размяла затекшие ноги.
— А сейчас-то мне весело? Каждое утро — как на каторгу. Стою у доски, объясняю одно и то же, а сама думаю: когда же этот кошмар кончится?
— Мам, это выгорание! Возьми отпуск, отдохни…
— Отдохнуть? — Галина рассмеялась с горечью. — Сорок лет без передышки. Школа, тетради, дача в выходные. Когда отдыхать-то?
Аня закусила губу.
— А что дядя Саша скажет?
— При чем тут Александр?
— Вы же… Ну, встречаетесь…
— Встречаемся, — Галина повернулась к дочери. — Раз в неделю — кино, потом он меня до подъезда проводит, поцелует в щеку и уходит. Три года — как по расписанию.
— Но вы же…
— Что «мы же»? — Галина встала перед зеркалом. — Аня, посмотри на меня. Что видишь?
— Маму…
— А я вижу старуху. Седина, морщины, руки в мелу. Глаза, которые забыли, как смеяться. Самое страшное? Я не помню, когда последний раз радовалась. По-настоящему.
Аня обняла её.
— Мам, зачем так…
— Если бы я была умной, не прожила бы жизнь по чужому сценарию. Школа, пединститут, замуж за первого, кто предложил… Где-то по дороге я потеряла саму себя.
В прихожей хлопнула дверь, в комнату влетел внук Артемка.
— Бабуля! А что на ужин?
— Сейчас, зайчик, — Галина вытерла глаза. — Аня, потом поговорим.
Артемка, как вихрь, швырнул рюкзак и повис на шее.
— Ба, можно я к Сережке? У него новая игра!
— Уроки сделал?
— Ну почти…
Галина пристально посмотрела на него: счастливый, живой, весь в будущем.
— Тёма, а чего ты больше всего хочешь?
— Чтобы папа приехал, как обещал. И щенка… Мама не разрешает. — Он вдруг притих. — А ты чего хочешь, бабуля?
— Не знаю, — честно ответила она. — Давно себя не спрашивала.
— Дедушка Витя говорил: мечтать никогда не поздно. Он в семьдесят на дачу переехал — кроликов разводит. Говорит, всегда хотел.
— Мудрый человек, — улыбнулась Галина.
Утром звонок от Нины Павловны:
— Галя, давай встретимся? Обсудим…
— Решение принято.
— Но что ты будешь делать?!
— Не знаю, — Галина смотрела на рассвет. — Может, рисовать. Может, к морю уеду. Но это будет *мой* выбор.
— Ты счастлива-то хоть раз была? — вдруг спросила она.
— Какое счастье? Ипотека, мать больная…
— Вот именно. «Надо». А я хочу попробожить «хочу».
Вечером разговор с Александром:
— Ты что, заболела? К врачу сходить надо!
— Я не больна. Я наконец-то проснулась.
Она достала старые краски, купленные когда-то для Ани. Рисовала до утра. Получилось криво, но на листе было *её* море.
— Мам, давай поедем! — Аня смотрела на рисунок. — Возьмём кредит, если надо…
— А если не получится?
— А если получится?
Артемка, услышав, запрыгал:
— Ура! А школа?
— Найдём у моря.
— Бабуля, ты не передумаешь?
— Нет, — твёрдо сказала Галина. — Потому что это *мой* шаг.
**Вывод:**
Жизнь — не черновик. Если не рискнуть сейчас, однажды оглянешься — а все лучшие годы прошли мимо. Иногда единственный правильный выбор — перестать слушать «надо» и начать спрашивать «а чего *я* хочу?».
