Мой сын подарил рисунок полицейскому — и это привело к расследованию
Сначала я подумала, что это просто милый, трогательный момент.
Мой шестилетний сын Артём в последнее время стал одержим рисованием — динозавры с огромными когтями, битвы роботов, драконы с круглыми глазами. Его ладошки всегда были в следах от мелков или фломастеров, а по всему дому валялись листы с рисунками. Но в тот день что-то было не так.
Он выбежал из своей комнаты, размахивая картинкой. «Мама! Я нарисовал это для полицейского!» — объявил он, сияя от восторга.
Я мельком посмотрела. «Очень мило, солнышко. Какого полицейского?»
«Ну, того, который машет», — ответил он, пожимая плечами. «Того, который раздаёт блестящие наклейки».
Наверняка это был Сергей Львович. Он регулярно патрулировал наш район — добродушный, простой мужчина с приветливым взглядом и неторопливой улыбкой. Пару раз в неделю его служебная машина медленно проезжала по улице, он махал детям, раздавал значки «юного помощника полиции» и болтал с родителями о безопасности. Артём обычно стеснялся его, но, похоже, что-то изменилось.
Через несколько минут, как по расписанию, служебная машина подъехала к нашему дому. Сергей Львович замедлил ход и дружелюбно помахал.
Артём рванул к тротуару, сжимая рисунок. «Подождите! Я вам кое-что нарисовал!»
Машина плавно остановилась. Сергей Львович вышел, усмехнувшись. «Ну, привет, дружище! Что у тебя там?»
Я стояла на крыльце, улыбаясь. Артём обычно молчал даже с хорошо знакомыми взрослыми, но сейчас выглядел гордым.
«Я вас нарисовал», — сказал он, протягивая листок.
Сергей Львович присел на корточки, поблагодарил и внимательно разглядывал рисунок, пока Артём объяснял.
«Это наш дом. Это вы в машине. А это тётя, которая мне машет», — пояснил он.
Я замерла. Какая тётя?
«Какая тётя?» — вежливо переспросил полицейский, бросая взгляд в мою сторону.
Артём ткнул пальцем в угол листа. «Та, что в окне. Она всегда машет. Она живёт в синем доме рядом».
В синем доме.
Моя улыбка исчезла. Этот дом стоял пустым уже несколько месяцев. Петровы переехали ещё зимой. На лужайке криво торчал потрёпанный знак «Продаётся».
Я спустилась с крыльца, озадаченная. «Артём, о чём ты? Там же никого нет».
Он пожал плечами, словно это было само собой разумеющимся. «Но она там. У неё длинные волосы. Иногда она грустная».
Сергей Львович медленно поднялся, ещё раз взглянув на рисунок. «Не против, если я оставлю это себе?» — спросил он у Артёма.
Тот кивнул. «Конечно! У меня дома ещё много».
Полицейский улыбнулся, но я заметила лёгкую перемену в его тоне. «Спасибо, дружище. Я повешу это в участке».
Перед тем как сесть в машину, он ещё раз окинул взглядом синий дом.
Тем же вечером, после того как я уложила Артёма спать, в дверь постучали.
На пороге стоял Сергей Львович, лицо его было серьёзнее обычного. «Извините за беспокойство. Можно вас на минутку?»
«Конечно. Что-то случилось?»
Он вошёл и понизил голос. «Я проверил соседний дом. Чутьё не подвело. Задняя дверь взломана, замок еле держится».
У меня сжался живот. «Там кто-то живёт?»
«Возможно. Самозахватчик. Или кто-то прячется. По данным, дом должен быть пустым — ещё не продан. Но рисунок вашего сына меня насторожил. Вот».
Он снова показал рисунок, указывая на окно на втором этаже. Там, с удивительной чёткостью для детской руки, была изображена женская фигура — с длинными волосами и поднятой в приветствии рукой.
«Это не просто каракули», — сказал он. «Это осознанный образ».
Мои мысли путались. «Ты думаешь, он действительно кого-то видел?»
«Дети замечают то, на что мы, взрослые, не обращаем внимания. Особенно когда не ищем ничего подозрительного. Сегодня ночью я тихо запрошу подкрепление. Без сирен, без лишнего шума. Сообщу, если что-то найду».
Я кивнула, взгляд сам потянулся к тёмным окнам соседнего дома. Я думала, это просто очередной залежавшийся объект. Но теперь… я была не так уверена.
Ночь выдалась беспокойной. Каждый скрип дома заставлял сердце колотиться. Около полуночи я услышала тихий хруст гравия под колёсами. Через жалюзи увидела луч фонарика, скользящий по лужайке.
Затем — голоса. Тихие. Напряжённые.
И вдруг возглас: «Есть кто-то!»
Я подбежала к окну как раз в тот момент, когда двое полицейских выводили из дома девушку. Она выглядела молодой. Грязной. Одежда была порвана, на ногах — босые ступни. Лицо осунулось, глаза — широкие от испуга. Она не сопротивлялась — двигалась так, словно не видела дневного света уже несколько недель.
Сердце бешено колотилось в груди.
На следующее утро Сергей Львович вернулся.
«С ней всё в порядке, — тихо сказал он. — Её зовут Алиса. Она числилась пропавшей больше месяца. Из городка в паре часов езды отсюда».
Я перехватило дыхание. «Что она здесь делала?»
«Пряталась, — ответил он. — Сбежала от человека, которому доверяла. Оказавшись в нашем районе, она нашла заднюю дверь того дома незапертой. Жила на чердаке. Боялась выйти. Ни телефона, ни еды — только то, что удавалось найти в мусорных баках».
«Боже мой…» — прошептала я.
«Но она рассказала одну вещь, — продолжил он, глаза блестели. — Говорила, что рядом во дворе часто играл мальчик. Что он каждый день рисовал. Что выглядел счастливым. И иногда… махал в сторону дома. Она говорила, что это придавало ей сил. Будто мир не такой уж ужасный».
Глаза наполнились слезами.
«Она выглядывала всего на секунду, — добавил он. — Но ваш сын… заметил. Даже не осознавая этого.
Но он увидел её».
Днём к нам зашёл следователь, который вёл дело. Поблагодарил за рисунок — сказал, что он помогАртём с гордостью вручил Алисе новый рисунок — с солнцем, улыбающейся тётей в окне и собой, держащим воздушный шарик.
