Мой взрослый сын всегда меня обходил стороной. Когда его доставили в больницу, я впервые увидела его «вторую жизнь» и людей, которые знали его совсем иначе, чем я
Никогда бы не подумала, что о собственном ребёнке можно знать так мало. Годы шли, и я убеждалась, что сын просто отдалился как это обычно бывает, когда мужчины создают свои семьи, находят увлечения, заполняют дни работой и обязанностями. Но правда оказалась гораздо запутаннее, чем я могла представить.
Контакт между нами уже давно был холодным. Алексей уехал сразу после окончания института, потом переезды, работа, которой он гордился, но о которой говорил мало. Всегда вежлив, но отстранён.
Он наведывался в мою деревню только на праздники обычно пару часов, а потом спешил обратно в «свой мир». Пригласить меня к себе на ночь он никогда не осмеливался, звонки были редкостью. Часто повторял, что завалён работой. Я годами убеждала себя, что такова взрослость, естественный порядок вещей. Но в глубине души всё время болело от того, что теряю связь с сыном.
Всё изменилось в одну июньскую ночь. Позвонил телефон. Женский голос сообщил, что Алексей попал в аварию, находится в стационаре, нужна семья. Сердце замерло.
В спешке собирала вещи, звонила к ближайшей кузине, искала документы. Дорога в больницу тянулась вечно, а в голове путалось тысячелетие мыслей: не упустила ли я чегонибудь, могла ли я быть лучшей мамой, успею ли я всё ему сказать.
У входа в больницу меня встретил неожиданный вид. У постели Алексея сидели незнакомцы: молодой парень в футболке, девушка с яркокрасивыми волосами, пожилая женщина, которая сразу предложила мне чай.
«Вы мама Алексея? Как здорово, что мы наконец познакомились!» улыбнулась она, будто мы знакомы с детства. Я почувствовала себя гостем в жизни собственного сына.
Последующие дни открывали то, о чём я и представить не могла. Оказалось, что Алексей давно участвует в социальном деле помогает в приюте для животных, собирает средства для детей из неблагополучных семей, добровольно работает на фестивалях.
Посетители, приходившие к нему, рассказывали истории, которых он мне никогда не поведал: как он возил бездомных в ночлежки, как спал на полу несколько дней, чтобы ктото получил помощь. Я плакала, слушая эти рассказы о сыне, которого считала холодным, замкнутым эгоистом.
С каждым днём вопросов становилось всё больше, чем ответов. Почему он молчал? Почему не делился своим миром? Когда, наконец, удалось поговорить, он был слаб, но в сознании.
«Я не хотел, чтобы ты тревожилась. Боялся, что ты меня не поймёшь. Ты всегда любила, когда всё упорядочено, безопасно, предсказуемо. А я Я хотел чувствовать, что нужен комуто, что моя жизнь имеет смысл», произнёс он.
Трудные слова держали меня в бессонных ночах, я думала о том, что разлучало нас. Поняла, что годами пыталась удержать сына рядом, не замечая, что ему нужна свобода, доверие, собственный путь. Хочет была рядом, но я никогда не спросила, кем он действительно является.
Восстановление затянулось надолго, а я была с ним каждый день. Познала его друзей, слушала истории о жизни, которой не знала. Научилась ценить его выбор, даже если он отличался от моих представлений о спокойном, безопасном будущем. Научилась просто слушать без осуждений, без поправок, просто быть рядом.
Сегодня наши отношения совсем другие. Алексей чаще звонит, приглашает меня к себе, впускает в свои дела. Я сама стала участвовать в волонтёрских проектах, встречаться с его компанией, открывать для себя мир, который когдато казался чужим и ненужным. Я перестала бояться того, чего раньше избегала, и благодаря этому подошла к сыну ближе, чем когдалибо.
Иногда я всё ещё ловлю себя на мысли, что хотел бы, чтобы он был тем, кем я его представляла спокойным, предсказуемым, всегда под рукой. Но теперь я знаю, что материнская любовь не зеркало, а принятие ребёнка таким, какой он есть. И хотя я всё ещё учусь новой близости, понимаю, что каждый боль, каждая слеза стоили того, чтобы достичь её.
