Живот урчал, как бездомный пёс, а пальцы закоченели настолько, что казалось, они вот-вот отвалятся. Я брела по тротуару, глядя на освещённые витрины ресторанов, где запахи свежей еды ранили сильнее, чем ледяной ветер. В кармане ни копейки.
Москва выстудила всё до костей. Такой холод не берёт ни шарф, ни кулаки, засунутые в карманы. Он проникает внутрь, напоминая, что ты один без дома, без еды без единой души рядом.
Я была голодна.
Не та голод, что настигает, если пропустил обед. А та, что поселяется в тебе на дни, заставляя желудок выть, а голову кружиться от каждого резкого движения. Настоящий голод. Голод, который болит.
Два дня ни крошки. Лишь глоток воды из уличной колонки да кусок чёрствого хлеба, подаренный сердобольной старушкой. Одежда пропахла потом, ботинки разваливались, а волосы спутались, будто я дралась с метелью.
Проспект был усыпан роскошными ресторанами. Тёплый свет, тихая музыка, смех гостей Чужой мир. За стёклами семьи поднимали бокалы, влюблённые перешёптывались, дети играли с приборами, будто в их жизни не было места боли.
А я я мечтала о куске хлеба.
После бесцельных блужданий я зашла в ресторан, откуда пахло раем. Аромат жареного мяса, горячей гречки и топлёного масла сводил с ума. Столики были заняты, но сначала никто не обратил на меня внимания. Увидев неубранный поднос с объедками, сердце ёкнуло.
Я села, будто имела право. Схватила чёрствую корку и впилась в неё зубами. Холодную, но божественная. Дрожащими руками подобрала остывшую картошку, сдерживая слёзы. Кусочек мяса сухой, но желанный.
Эй! Так нельзя.
Голос хлестнул, как пощёчина.
Передо мной стоял высокий мужчина в идеальном костюме. Туфли блестели, галстук лежал безупречно. Не официант. Даже не клиент.
Простите прошептала я, чувствуя, как лицо пылает. Просто хотела есть
Пыталась сунуть картошку в карман, словно это что-то меняло. Он молча смотрел, будто решал гнать или пожалеть.
Идём.
Я отшатнулась.
Я ничего не украла! Докурю уйду
Чувствовала себя мусором. Тенью.
Но он махнул официанту и указал на столик в углу.
Через минуту передо мной поставили тарелку: дымящаяся гречка, сочная котлета, тушёные овощи, ломоть свежего хлеба и стакан парного молока.
Это мне?
Да, кивнул официант.
Мужчина наблюдал. Без насмешки. Без жалости.
Я подошла, еле держась на ногах.
Зачем?..
Он снял пиджак, будто сбросил доспехи.
Никто не должен рыться в объедках. Ешь. Я хозяин. Отныне здесь тебя всегда накормят.
Слёзы хлынули. Не только от голода. От стыда. От усталости. От того, что кто-то впервые за долгие месяцы увидел во мне человека.
Я возвращалась. Снова и снова.
Официанты встречали улыбкой. Кормили. Не спрашивали.
А потом он снова пришёл.
Имя?
Алевтина.
Возраст?
Семнадцать.
Он не стал допытываться о прошлом.
Ты голодна. Но не только еды. Тебе не хватает уважения. Достоинства.
Я молчала. Он угадал.
Что с семьёй?
Мать умерла. Отец спился. Выгнали из квартиры
Он протянул визитку.
Завтра приходи по этому адресу. Центр для таких, как ты. Там помогут.
Почему?..
Потому что я тоже ел объедки. Пока мне не протянули руку. Теперь моя очередь.
Прошли годы. Я научилась готовить, говорить без страха, верить в себя.
Сейчас мне двадцать три.
Я шеф-повар в том самом ресторане. Волосы убраны, форма безупречна. Каждый день я ставлю тарелки перед теми, кто приходит с пустым взглядом и сжатым желудком.
Хозяин заходит редко. Иногда пьём чай после смены.
Я знал, ты сможешь.
Вы дали шанс. А остальное мой голод.
Он усмехнулся:
Голод не только ломает. Он заставляет идти вперёд.
Я знаю это лучше всех.
Моя история началась среди объедков. Но теперь теперь я готовлю будущее.
