Моя дочь Варвара всё время приходит домой в час ночи, а её тень как будто решила уйти в отпуск
Заметил я то, что обычно замечаешь, когда слишком долго смотришь в пустоту… или когда кое‑что отказывается смотреть тебе в лицо. У меня всё началось с того, чего я не увидел.
Тень.
Тень моей дочери.
Её не было.
И с тех пор её не стало.
Варвара – двенадцатилетняя крошка, обожает манго, решать уравнения и ставить танцевальные челленджи. До недавних трёх недель её жизнь была как весёлая народная песенка: растрёпанные косички, запачканные носочки, постоянный напев какой‑то фальшивой мелодии под кристаллическим зеркалом в ванной.
Тогда всё изменилось. За три недели она начала появляться в нашей квартире ровно в 1:00 ночи.
Первая ночь я чуть не упал в обморок, когда дверь скрипнула так поздно. Я дремал на диване, ждя её после кружков. По расписанию она должна была быть дома к 18:30. Когда часы пробили 22:00, я звонил в школу, в её подруг, в репетитора – никого не находили.
А в 1:00 утра она вошла тихо, как будто шла по Московскому метро в полночный переезд.
— Спокойно, мамочка. Слишком спокойно.
Я подпрыгнул.
— Варвара! Где ты была? Я…
Но она подняла руку и, будто бы в репетицию, произнесла:
— Не переживай, всё в порядке.
БЫЛО ВСЁ. Ни слёз, ни извинений, ни страха. Она прошла в свою комнату и закрыла дверь на ключ.
Я стоял, уставившись в пол, будто ищу в нём чего‑то интересного. Воздух от неё был холоден, как будто она вынесла его из морозильника. Свет в коридоре мигнул, а потом стабилизировался. «Я, наверное, слишком много думаю», — сказал я себе. Дети в её возрасте иногда такие, не так ли?
Ночь за ночью — то же самое. Варвара возвращалась в 1:00, без объяснений, с тем же спокойным голосом.
Но в этот раз я заметил кое‑что странное: она прошла мимо настенного светильника в столовой, а её тень за ней… просто исчезла.
Никакого контура, никакой формы. Я включил все светильники, заставил её стоять под светом. Свет падал на её лицо, но пол позади оставался пустым. Она заметила, что я её наблюдаю.
— Что случилось, мамочка? — спросила она.
Я моргодаю. — Ничего. Просто устала.
Она кивнула и ушла. Я опять посмотрел, как её тело двигается, а тени за ним не было.
На следующий день позвонила в школу, спросила, почему её отпускают так поздно. На том конце провода женщина запнулась, потом произнесла:
— Товарищ, ваша дочь не появлялась в школе с последнего контрольного… уже три недели. Мы отправляли вам несколько писем, но вы их не получали.
Сердце мгновенно застыло.
— Она каждый день утром идёт в школу, — прошептала я. — Надевает форму, берёт бутылку с водой.
Я бросилась к холодильнику, проверила её бутылку. Она стояла там, как в тот день, когда её последний раз видели на парте.
Этой ночью я не спала. Выключила все лампы, села у окна гостиной и ждала.
Ровно в 1:00 ночи зашибалась передняя калитка, и она вошла. Варвара, но не та Варвара.
Снаружи выглядела так же, но глаза не моргали, дыхание было ритмичным, будто она слушала тайный метроном. Она посмотрела и слегка наклонила голову.
— Что ты тут делаешь, мамочка? — спросила она.
Я улыбнулась, как будто ждала её.
— Ждал тебя.
И неожиданно спросила:
— Где твоя тень?
Она улыбнулась, но не губами, а чем‑то холодным.
— Оставила её за дверью.
Когда она прошла мимо настенного зеркала, в нём мелькнула другая фигура: выше её, глаза огромные, улыбка узкая.
Я отшатнулась, сердце в груди билось как батарейка в микроволновке, руки дрожали.
Сейчас она в своей комнате, спит в своей кровати, дышит, тихо. Но её тень… её настоящая тень, я думаю, всё ещё где‑то снаружи, ждёт, когда её впустят.
Эпизод 2: Что ползает под дверью
С тех пор дом перестал «дышать» нормально.
Днём всё вроде бы в порядке: Варвара под‑нимается, садится завтракать, но ничего не ест, просто мешает кашу. Перекидывает тетрадки, подпевает непонятные песни, в которых нет ни одного знакомого слова. А вечером она исчезает без следа.
Дверь открывается ровно в 18:45 и закрывается без секунды задержки. Я стою в темноте, одна, с вопросом, который всё громче:
— Действительно ли это моя дочь?
Начинаю замечать мелочи. Стены будто «вздыхают», когда она дома. Трещины в потолке слегка расширяются, как будто её присутствие растягивает их. Растения в её комнате увядают, будто их коснулось невидимая ладонь.
Однажды ночью проснулась от жажды, прошла к её двери — она была приоткрыта. Внутри она не спала. Сидела на краю кровати, спиной к мне, напевая безъязычную песню, расчесывая куклу без глаз.
И за ней на стене отразилась тень, но не её, а другая: выше, тощая, двигалась чуть раньше неё, будто руководила ею.
Я бросилась в свою комнату, заперла дверь, накрыла стул, запела. Но Бог, как обычно, молчал.
На следующий день сравнила последнее фото Варвары с тем, что сделала месяц назад. Разница в глазах: раньше — светло-карие, теперь — зелено‑сероватый оттенок, как стоячая вода. Зрачки превратились в вертикальные, как у кошки или змеи.
Ночью расставила муку в коридоре — простую ловушку. В 1:00 дверь открылась, тихие шаги, пауза. Я притворилась спящей, но глаз не закрывала.
Варвара стояла в проёме. Не сказала ни слова, не пошевелилась. А под её ногами в муке появились лишь тонкие царапины, будто длинные когти ползали по полу, оставив за собой изогнутую линию, похожую на хвост.
Утром нашла под подушкой записку, написанную не отнюдь не рукой: слова будто выжжены на бумаге.
— Мамочка, я в ловушке. Это не я. Не пускай её завтра.
Теперь я боюсь. Ведь уже почти полночь, а ворота снаружи опять сами открываются.
Эпизод 3: Голос за дверью
1:00. Стрела часов щёлкнула. Дверь скрипнула сама.
Я сидела в гостиной, держала в руках записку, сердце билось, как будто собиралось вырваться наружу.
Но я не пошла встречать её. Спряталась за шторой, телефон молчал, свет выключен.
Слышались шаги. Один, два, три. Не лёгкие, а тяжёлые, будто несут груз. Потом голос.
— Мамочка… я пришла.
Но голос был странным: глубокий, эхом, будто две души разговаривают одновременно. Одна пыталась звучать как Варвара, другая скользила, как когти по стеклу.
— Мамочка… ты спишь?
Ручка двери вращалась. Я задержала дыхание.
Она не вошла. Просто стояла у двери, прижалась к ней и заплакала.
Слёзы были сухие, хрустящие, будто крошки от печенья.
— Мамочка… холодно. Открой…
Я хотела подойти, но вспомнила записку: «Это не я. Не пускай её завтра». Понимала, что в доме живёт не моя дочь, а что‑то иное.
В 3:33 двери опять открылись, звук шагов удалился, тишина вернулась, а воздух вновь стал лёгким.
Утром подошла к комнате Варвары. Пусто. Но на кровати лежала коробка в чёрной ткани, завязана человеческой волосиной.
Внутри — кукла, точная копия меня, с надписью ножом:
— Ты будешь следующей.
Эпизод 4: Зеркало, которое не отражает
Следующий день был нереальным. Варвара не ходила в школу, не отвечала подружкам, телефон молчал. Кукла в её комнате всё ещё сидела, глаза её, одежда, мимика — всё замёрзлая от страха.
Я попыталась её сжечь. Пламя лишь пахло жареным мясом.
В 12:55 ночи поставила перед входной дверью зеркальце. Не суеверие, а отчаяние: если каждую ночь в дом приходит не Варвара, хочу увидеть, что это.
1:00 замок крутился. Я сидела в темноте, задерживая дыхание.
Дверь медленно открылась. Вошла фигура в синей куртке, с рюкзаком, волосы собраны. Пальцы её были бледные, как у мёртвой кляксы.
— Привет, мамочка — сказала она, но не посмотрела в меня, а в зеркало.
Зеркало ничего не отразило.
— Что это? — спросила она, усмехаясь холодной улыбкой.
— Ничего, дорогая. Как школа?
— Отлично, — ответила — сегодня изучаем фотосинтез.
Но урок был давно, а в зеркале не было ни её тени, ни даже её образа. Только холодный поток воздуха обдёргивал мои ноги.
Я спала в кровати, держала куклу в мешке, закопала её в огороде. В 3:00 услышала смех из шкафа. Открыв, увидела куклу, улыбающуюся, держащую прядь моего волоса.
На следующий день принесла куклу в церковь. Священник отвернулся, лишь пробормотал «Паразит». Объяснил, что есть сущности‑имитаторы, которые проникают, когда их позовут или когда им поверят.
— Где моя дочь? — спросила я.
— Если её тень не следует за ней… значит, её уже нет в этом мире, — сказал он.
Эпизод 5: Что происходит за стеной
Установила камеры в полночь, чтобы поймать правду. На записи я увидела, как моя дочь врывается в дом, но не через дверь, а падает с крыши, словно кукла, порванная на части. Она шатается, а за ней что‑то ползёт без формы, оставляя на стенах длинные следы, будто когти.
Она посмотрела в камеру и шепнула:
— Мамочка… хватит смотреть.
Экран погас.
Эпизод 6: Слово, которое нельзя произнести
Исследовала форумы, нашла в темном уголке интернета слово, которое, по слухам, вызывает то, что скрывается за зеркалом. Три произнесения – первая – его видят, вторая – слышат, третья – становятся частью.
Я записала слово, сжег лист. Но буквы будто дышали, не покидали меня.
Однажды Варвара приготовила мне блины, идеальные до ужаса. Смотрела в меня глазами без дна, и я понял, что она знает, что я знаю.
Сняла пол в подвале, нашла старое зеркало, покрытое черной тканью. Сняла покрывало – в отражении меня нет, а только реальная Варвара, стучит по стеклу, будто пытается выбраться.
Я прошептала слово один раз – ничего. Второй раз – зеркало задрожало. Третий раз я остановилась, ведь могло бы быть хуже.
Эпизод 7: Мамина тень ушла
Утром дом пахнул блинами, как будто всё было как прежде. Но я уже не была самой собой. Варвара смотрела на меня с любящей улыбкой, но мой голос звучал пусто, как будто исходил из колодца.
Я коснулась своего лица, а пальцы прошли сквозь отражение в зеркале. Тень стояла отдельно, неподвижно, как будто ждала меня.
Ночью я лёгла рядом с Варварой, обняла её крепко. Она дрожала.
— Мамочка, ты не моя мама, — прошептала она.
Я ушла в подвал, нашла последнюю записку: «Тело возвращается. Душа – нет». Под ней кровавыми буквами: «Кто спит в твоей кровати?»
С тех пор мой отражение моргало, когда я не моргал; тень шла сама по коридору; Варвара избегала меня, закрывала дверь, держала свет включённым и шептала: «Верни мне маму».
Эпизод 8: Тень над тенью
Истина превратилась в лабиринт, а я – потерявшийся в нём. Если я мертва, если Варвара мертва, кто же тогда живёт в этом доме?
Кукла начала говорить сама: «Мама ушла, а кто‑то остался…». Я бросила её в стену, но внутри оказался человеческий глаз.
Дом разваливался: стены капали тенями, часы тикали вспять. В 1:00 дверь открывалась, Варвара входила, мокрая, дрожащая, улыбающаяся.
Я последила за ней в лес за домом, где стояло огромное зеркало, вкопанное как надгробие. Она спросила: «Можно войти?». Голос изнутри ответил: «Только если мама останется на твоём месте».
Это была ловушка: обмен телами, предательство.
Я схватила её за руку, но зеркало засосало меня. Я увидела, как моё лицо растягивается, превращается в жидкое серебро. С другой стороны — все «Варвары», стоящие в кругу, шепчут: «Мамочка, мамочка…»
Из глубины зеркала вырвалось: высокий силуэт, покрытый тенями, с моим лицом без души, сказал: «Теперь я ухаживаю за ней». Я спросила: «Кто ты?». — «Идеальная мать».
Я бросилась бежать, но пол открылся, я падала, слыша последний крик реальной Варвары: «Мамочка… почему ты меня не спасла?»
Проснулась в своей кровати. Варвара готовила на кухне блины. Тень следовала за ней.
— Мамочка, ты в порядке? — спросила она.
Я кивнула, но голос не был моим. Поднялась к зеркалу в ванной, но в отражении никого не было.
Эпизод 9: Мамы больше нет
Дом пахнет завтраком, блинами, обычностью. Но я уже не я. Варвара улыбается, будто всё в порядке, хотя в её глазах пустота.
— Как ты, мамочка? — спросила она.
— Хорошо, — соврала я, но голос звучал как откуда‑то из колодца.
Я попыталась коснуться лица, но мои пальцы прошли сквозь отражение. Тень стояла неподвижно, как страж.
Ночью я легла рядом с Варварой, обняла её, но она дрожала.
— Ты не моя мама, — шепнула она.
Я спустилась в подвал, нашла записку: «Тело возвращается, душа — нет», и подпись кровью: «Кто спит в твоей кровати?»
С тех пор отражения моргают без меня, тень идёт сама, Варвара закрывает дверь, держит свет включённым и шепчет: «ВерниИ когда первая утренняя заря пробила окно, я понял, что в этом доме уже нет ни меня, ни Варвары, а лишь бесконечный шёпот чужих теней, живущий в каждой тени, что отбрасывает свет.
