12 октября 2023 г., пятница.
Пишу в дневник, пока не успела уснуть. Моя дочь Аграфена, двенадцатилетняя ученица нашей московской гимназии, всегда была огоньком в доме: растрепанные косички, пятнистые носки, бесконечные танцы под TikTok в разбитом зеркальце ванной. Любила манго, математику и придумывать новые танцевальные комбинации. До трёх недель назад всё было так же.
Три недели назад всё изменилось. С того момента Аграфена стала приходить домой ровно в час ночи.
Первая ночь я почти упалю, когда к дверям в полночь послышался скрип. Я спала на диване, ожидая её после дополнительных занятий. По расписанию она должна была возвращаться к 18:30, но к 22:00 я уже звонила в школу, её подружкам, репетитору – никого не находило. И в 1:00 утра она тихо вошла в прихожую.
— Аграфена! Где ты была? Я… — начал я, но она лишь подняла руку и, почти беззвучно, сказала:
— Не волнуйся, мам, всё в порядке.
Никаких слёз, извинений, страха. Она прошла в свою комнату и закрыла дверь на ключ. Я стоял в темноте, чувствуя, как воздух вокруг замерзает, будто вышел из холодильника. Свет в коридоре один раз моргнул и стабилизировался. Пытался убедить себя, что я слишком много думаю. Иногда подростки странные, правда?
Ночь за ночью – та же самая история. В 1:00 утра она входит, как будто живёт в своей часовой зоне, без объяснений, с тем же тоном. Но в этот раз я заметил, что её тень не следует за ней. Когда прошла мимо настенного светильника в столовой, тень где‑то исчезла.
Я включил все светильники, попросил её стоять под ними. Свет освещал её лицо, но пол позади оставался пустым. Она заметила, что я её наблюдаю.
— Что случилось, мама? — спросила она.
— Ничего, просто устал, — ответил я, моргая. Она кивнула и пошла дальше. Я ещё раз посмотрел, как её тело движется, а тень остаётся позади.
Утром позвонил в школу, хотел узнать, почему её так часто отпускают поздно. Директор колебался, а потом признался:
— Товарищ, ваша дочь уже три недели не появляется на занятиях после последнего контрольного. Мы отправляли письма, но ответы не получали.
Сердце замерло. Я сказал, что Аграфена каждый день утром идёт в школу в форме, берёте бутылку воды. Открыв холодильник, нашёл её бутылку нетронутой, как в тот день перед последним экзаменом.
Эта ночь я не спал. Выключил свет, сел у окна и ждал. В ровно 1:00 утра закрывающая решётка передней двери открылась сама, и вошла она. Аграфена, но не Аграфена.
Внешне она была такой же, но глаза не моргали, дыхание звучало странно. Она спросила:
— Почему ты не спишь, мама?
Я улыбнулся, пытаясь казаться спокойным.
— Ждал тебя.
И сказал то, что не планировал:
— Где твоя тень?
Она улыбнулась, но не губами, а холодным, безжизненным смехом.
— Оставилась позади.
Она прошла мимо меня, и, когда прошла перед настенным зеркалом, на мгновение появился силуэт выше её, с огромными глазами и узкой улыбкой. Я отшатнулся, сердце бешено колотилось, руки дрожали.
Сейчас она спитc в своей комнате, спит в кровати, дышит, но её тень… её настоящая тень, кажется, ждет за порогом, готова войти.
—
Эпизод 2: Что ползёт под дверью
С тех пор дом дышит иначе. Днём всё кажется обычным: Аграфена встаёт, завтракует, но не ест, перемешивая кашу. Поражает, как иногда тихо напевает песни, которых я никогда не слышал, на языке, которого нет в моём словаре. После обеда она исчезает.
Дверь в 18:45 ровно открывается и закрывается сама, ни секунды раньше или позже. Я остаюсь в темноте, задаваясь вопросом: действительно ли это моя дочь?
Стены, кажется, «дышат», когда она дома. Трещины в потолке слегка раскрываются, будто расширяясь под её присутствием. Растения в её комнате увядают, будто их коснулась невидимая рука.
Однажды ночью я проснулся от жажды, прошёл к её двери – была в приоткрытом состоянии. Внутри она не спала, а сидела на краю кровати, спиной к мне, напевая безмолвную мелодию и причесывая куклу без глаз. За ней на стене появилось тень, но не её. Это была более высокая, более тонкая тень, движущаяся впереди её, словно управляла ею.
Я бросился в свою комнату, запер дверь, поставил стул на вход, молился.
На следующий день сравнил новую фотографию Аграфены с той, что была месяц назад. Глаза прежних светло-коричневых превратились в серо‑зеленый оттенок, словно стоячая вода. Зрачки стали вертикальными, как у кошки или змеи.
В ту же ночь я рассыпал муку в коридоре – простую ловушку. В 1:00 утра я услышал, как дверь открылась, лёгкие шаги, потом пауза. Притворившись спящим, я приоткрыл один глаз. На пороге стояла Аграфена, не произнесколько слов, но под её ногами в муке появились только тонкие следы, будто кто‑то скользил когтями, оставляя длинный изгиб, похожий на хвост.
Утром нашёл под подушкой записку, написанную будто отожжёнными буквами:
«Мама, я в ловушке. Это не я. Не пускай её завтра».
Сейчас уже почти полночь, а решётка снаружи опять открывается сама.
—
Эпизод 3: Голос за дверью
1:00 утра. Стрела часов щёлкнула, и дверь сама распахнулась. Я сидел в гостиной, держа в руке записку, сердце билось, будто хотел вырваться из груди.
Я не пошёл встречать её. Спрятался за занавеской, телефон выключил, свет погас. Слышал шаги – один, два, три. Они были тяжёлее, чем обычные подростковые, словно кто‑то несёт груз.
Тогда я услышал голос:
— Мама… я пришла.
Но голос был глубокой, эхо, будто две рта говорили одновременно: одна пыталась звучать как Аграфена, другая – как скрежет когтей по стеклу.
— Мама… ты встаёшь? — спросил я, но голос лишь плакал, а слёзы были сухими, как крошка.
Я хотел открыть дверь, но помнил записку. Понимал, что настоящая Аграфена снаружи, а внутри – подделка.
В 3:33 утра шаги отступали. Дверь снова закрылась, тишина вернулась, воздух снова наполнил лёгкие.
Утром я проверил её комнату. На кровати стояла коробка, обёрнутая в чёрную ткань, с узлом из человеческой прически. Внутри кукла – точная копия меня, с надписью ножом на затылке:
«Ты будешь следующей».
—
Эпизод 4: Зеркало, что не отражает
Следующий день был нереален. Аграфена не ходила в школу, её телефон молчал, куклами в её кровати всё ещё владели. Я попытался сжечь её, но огонь пахнул лишь жареным мясом.
В 12:55 ночи я поставил зеркало перед входной дверью – не суеверие, а отчаянный шаг увидеть, кто действительно приходит.
В 1:00 утра замок щёлкнул. Я сидел в темноте в коридоре, задерживая дыхание. Дверь медленно открылась, вошла фигура – Аграфена в синей куртке, рюкзаком через плечо, волосы собраны.
— Привет, мама, — произнесла она, но не посмотрела в меня, а в зеркало.
Зеркало не отразило её.
— Что это? — спросила она, указывая на пустое стекло. — Ничего, дорогая. Как в школе?
— Всё хорошо, — ответил я, голос дрожал.
Она прошла мимо зеркала, не оставив ни тени, ни образа. Холодный ветер прошёл сквозь мои стопы.
Я спал с закрытой дверью, а кукла была захоронена в саду.
В 3:00 утра я услышал смех из шкафа. Открыв его, увидел куклу, улыбающуюся, с прядью моего волоса в её маленьких пальцах.
Я отнёс куклу в церковь, но священник лишь прошептал: «Паразит». Рассказывал, что есть существа‑подделки, которые могут входить по приглашению или лишь бы их поверили.
Я поставил ночные камеры, и то, что они запечатлели, поразило меня. Девочка вошла в дом, но не через дверь – упала с крыши, как кукла без сочленений, и шёлестнула по стенам, пока позади неё ползло что‑то без формы, оставляя лишь тень, похожую на длинный хвост.
Она посмотрела в камеру и прошептала:
— Мама… перестань смотреть.
Экран погас.
—
Эпизод 5: Куда она идёт, когда уходит
После того видео я не мог спать. Открыл камеры, разбил их, бросил куклу в реку, молился каждый вдох. Но Аграфена всё равно появлялась в 1 утра, всё холоднее, всё пустее.
Однажды я проверил её рюкзак – там не было учебников, лишь черная, влажная земля, будто из открытой могилы, и листок, сложенный вчетверо:
«Она в школе. Я возвращаюсь. Не спрашивай больше».
Позвонил в гимназию:
— Товарищ, ваша дочь не посещает занятия уже месяц. Мы думали, что вы её отозвали.
— Не получал звонков, — сказал я, понимая, что кто‑то отвечает за меня, живёт моей жизнью, спит в моей кровати.
Ночью я ждал её прихода, прячась за занавеской. В 1 утра послышался лёгкий стук по крыше, затем тело, как бездушная плоть, упало в комнату. Она встала, шла прямиком в мою комнату, я последней.
От приоткрытой двери я увидел, как она склонилась к шкафу, прошептала что‑то на языке, похожем на плач, перевёрнутый назад. Шкаф открылся сам, откуда вышла другая девочка – выглядела как Аграфена, но грязная, бледная, губы сшиты чёрными нитками.
Подделка обняла её, прошептала:
— Ты почти готова.
Обе сказали в унисон:
— Мама, теперь твоя очередь.
Я бросился вниз по лестнице, но помню лишь, как оказался на улице босиком, крича в ночи, а окрестности спали, словно под заклинанием. На следующий день полиция обследовала дом – пусто, шкафы пусты, камеры исчезли, земля в рюкзаке исчезла. На стене моей комнаты высекли резные буквы:
«Это уже не твоя дочь».
Я потребовал видеозаписи из школы и увидел настоящую Аграфену, запертую в комнате, которой нет в плане здания, без окон, лишь бы сидеть за партой и смотреть в зеркало, где я улыбался ей.
Тогда я понял: моя дочь застряла между мирами, а существо, что живёт со мной, лишь имитирует её. Оно не вернёт её, пока я не спасу её.
—
Эпизод 6: Имя, которое нельзя произнести
Я роил старые архивы, форумы, храмы, где запрещали входить, и нашёл слово, которое, по слухам, вызывают того, кто прячется за зеркалом. Говорили: один раз – тебя увидят, два – услышат, три – они будут с тобой.
Я записал слово, сжёг листок, но символы всё равно крутились в голове.
Однажды Аграфена приготовила завтрак – идеальные блины.
— Вкусно, мам? — спросила она. — Да, дорогая… — ответил я, чувствуя её холодный взгляд.
Я спустился в подвал, нашёл под котлом старое зеркало, покрытое чёрной тканью. Сняв покрывало, в н
Отражение ничего не показывало, но она – настоящая – билотала с другой стороны, крича. Я шепнул слово один раз – ничего. Впервые повторил – зеркало затряслось. Третьим разом я остановился, сомневаясь, стоит ли продолжать. Вспомнил её рисунки, её смех, её глаза.
Я сказал слово в третий раз. Всё погасло.
Открыл глаза – не дома, а в тёмном влажном коридоре, в конце которого пустой класс. Внутри стояла Аграфена, прикованная к стулу. Я бросился к ней, обнял, но за спиной начала кровоточить поверхность зеркала, из неё вырвалась безликая женщина без лица – та, что подделывала меня.
Мы бежали, её тень ползла по стенам, вытягивая длинный шлейф. Я крикнул:
— Не смотри назад!
Мы почти дошли до двери в реальный мир, когда меня схватил холодный узел за щиколотку.
— Ты назвал меня, — прошептала она.
Я очнулся в кровати. Аграфена стояла на кухне, делая блины, её тень шла за ней.
— Мам, всё в порядке? — спросила она.
Я кивнул, но голос не был моим.
Смотрелся в зеркало в ванной – никого не увидел.
—
Эпизод 7: Мама уже не живёт здесь
Утром дом пахнет блинами, обычным завтраком, но я уже не я. Аграфена смотрит на меня с любовью, будто ничего не случилось, будто она не помнит тёмный коридор и безликую женщину.
— Чувствуешь себя лучше, мам? — спросила она.
— Да… — солгал, но голос звучал пусто, будто из колодца.
Я попытался коснуться лица, но пальцы скользили сквозь отражение в зеркале, а моя тень уже не двигалась вместе со мной, а стояла неподвижно, наблюдая.
Ночью я лёг рядом с Аграфеной, обнял её сильнее, чем когда‑лись, но она дрожала.
— Мам? — спросила она. — Ты не моя мама.
Я отступил, раненый.
В подвале нашёл пустую стену, а вместо зеркала — записка:
«Тело возвращается, душа — нет».
Под ней, кровью, написано:
«Кто спит в твоей кровати?».
С тех пор странные вещи усилились. Мой отражённый образ моргал, когда я не моргал, тень шла по коридору сама по себе, а Аграфена закрывала дверьЯ понял, что теперь существую лишь в отражении чужой боли, запертой между мирами, и больше никогда не смогу вернуть свою дочь.
