Измученная бессонницей, я провожу уже третью ночь в раздумьях. Совесть терзает меня, словно непрекращающийся зуд, не давая успокоиться ни на минуту. Я стою на краю обрыва, разрываясь между долгом и собственными тревогами. Всё это потому, что на восьмом месяце беременности моя жизнь готова перевернуться навсегда. После свадьбы я перебралась к мужу в другой город, оставив родные места далеко — недалеко от Новосибирска. Родители там остались, и видимся мы не часто — их приезды и наши визиты можно пересчитать на пальцах одной руки.
Недавно, в один из таких редких моментов, мы с мамой сидели у нас на кухне с чашками горячего чая. Мама вспоминала, как тяжело ей было, когда я родилась. Она рассказывала, как осталась одна с младенцем, как ей поможет лишь моя бабушка. Эти слова проникли в самое сердце — я представила себя в таком же положении, растерянную и уставшую. На какой-то миг, сама не ожидая от себя, я спросила: «Мам, приезжай к нам после родов, поживи немного, помоги мне». Её глаза загорелись от радости, но в следующую секунду она сказала: «Ой, мы с папой с удовольствием поживём у вас. Квартиру свою сдадим, чтобы немного помочь вам деньгами, так на годик».
Меня словно окатили ледяной водой. Я люблю папу, он всегда был для меня поддержкой, но я зову только маму, и на короткий срок — пару недель или месяц, пока я не привыкну к роли матери. А тут — целый год, ещё и с отцом! В голове замаячила картина: папа частенько выходит на балкон покурить, и запах табака разносится по всей квартире. Я не хочу, чтобы мой малыш вдыхал этот дым. А зимой? Папа непременно будет открывать и закрывать дверь, впуская холод. Я уже вижу, как мой ребёнок простуживается, а я мечусь в панике.
К тому же папе скучно — ему нечем заняться. Он может весь день смотреть телевизор на полную громкость или уводить мужа «на пиво», и они пропадают до ночи. Но мне нужен муж рядом, а не на посиделках. Я представила этот год — шумный, полный дыма и забот, — и сердце сжалось от страха.
Я набралась мужества и сказала прямо: «Мам, я приглашаю только тебя, и всего на месяц». Её лицо изменилось, в глазах мелькнула обида. «Без папы я не приеду. Или вместе, или никак» — сказала она и ушла, оставив меня в густой тишине. Теперь я сижу, уставившись в темноту, с разрывающимся сердцем. Поступила ли я правильно? Не слишком ли резко? Может, стоило согласиться ради маминого счастья? Как пережить этот год, если уже при одной мысли об этом меня охватывает страх?
Внутри борются два голоса: совесть говорит, что я эгоистка, а сердце упорствует, защищая своего ребёнка и свою семью. Я не знаю, как поступить. Слушаю рядом мирное дыхание мужа и думаю: а вдруг я ошибаюсь? Или мне нужно отстаивать свои границы? Где здесь истина? Я тону в мыслях и жду света, чтобы разогнать эту тьму.
