**Дневник.**
Знаете, каково это — ютиться в чужой квартире годами, не зная, когда хозяин вдруг скажет: «Выселяйтесь»? Семь лет мы с мужем, Дмитрием, кочуем по съёмным углам. То хозяевам племянник из Киева приезжает, то соседи — шумят, будто на рынке, то цену поднимут без предупреждения. А завести ребёнка даже не думаем — какой уж тут ребёнок, если своё гнездо не свили?
Прожили бы с родителями, да у всех тесно. И моя мать, Людмила Ивановна, и его отец в хрущёвках, где на пятачке даже кошку негде посадить. Мы с Димой познакомились в МГУ, поженились на четвёртом курсе. Мечтали, что к тридцати будем с детьми и своей квартирой. А теперь я даже не уверена, хочу ли детей. Вдруг они будут чужими, как эти молодые с их непонятными взглядами?
Работаем без выходных, копим каждую копейку. Ни шашлыков на даче, ни отпуска в Сочи. Всё — на жильё. Но даже с нашими сбережениями — не хватает. А тут у отца Дмитрия — инфаркт. Ему всего пятьдесят пять, а врачи разводят руками. Муж теперь половину зарплаты отдаёт на лекарства. Конечно, семья… но как же мы?
И вот мама объявила: получила наследство от бабушки — 2 миллиона рублей. Хочет добавить к нашим деньгам, чтобы мы наконец купили хоть «однушку» в Подмосковье. Я расплакалась от счастья! Стали смотреть объявления: в Люберцах, Балашихе, Королёве. То коммуналка с вечно пьяной соседкой, то «уютное гнёздышко» размером с холодильник. Но мы не сдавались — верили, что своё жильё где-то ждёт.
А потом Дима поехал в Ростов — к родителям. Вернулся мрачнее тучи. Вечером признался: отцу нужна операция. Дорогая. И он хочет отдать мамины деньги на лечение. «Жизнь важнее стен, — сказал. — Квартиру накопим. А папа… у него времени нет».
Я онемела. Потом зашептала: «Это же мамины деньги! Она для нас копила, не для твоего отца!» Дима посмотрел на меня, будто впервые увидел. «Эгоистка, — бросил. — Если бы болел твой отец, ты бы не спорила».
Теперь мы говорим сквозь зубы. Мама, узнав, заявила: «Передам деньги, только когда договор купли-продажи на руках». Я её понимаю. Это её пенсия, её жертва. Но как же больно! Я не хочу терять мужа. Хотела просто дом — где мы будем семьёй. А получила ледяное silence и мысли: «А нужен ли нам этот дом, если жить в нём — как два чужих человека?»
Кругом — два фронта. Его друзья кричат: «Родня важнее!» Мои подруги шипят: «Он тебя использует!» А я просто хочу, чтобы было, как раньше: когда мы верили, что всё преодолеем. Но, видимо, собрать миллион на квартиру — легче, чем спасти любовь.
Кто прав — я или он?
