Знаете, каково это — годами ютиться в чужой квартире, не зная, когда тебе вежливо укажут на дверь? Мы с мужем Виктором снимаем жильё уже семь долгих лет. Сколько раз за это время хозяева вдруг объявляли: «Нам срочно понадобилась квартира» — и мы вновь судорожно собирали вещи? То у их дочери не сложилось с институтом, то соседи устроили адский шум, то цена аренды взлетала без объяснений. А ты всё это время не решаешься завести детей — потому что в таких условиях невозможно строить семью.
Жить с родителями? Мои — в хрущёвке, его — в старой «двушке» на окраине. Места нет, помощи ждать неоткуда. Мы с Виктором давно окончили университеты, расписались на последнем курсе, мечтали, что наши дети будут расти в тепле и уюте, а мы станем молодыми, понимающими родителями. Сейчас я даже не уверена, хочу ли ребёнка. Вдруг и он со временем станет для нас чужим, как нынешняя молодёжь с её странными взглядами?
Работаем, копим, живём по строгому бюджету. Ни кафе, ни отдыха — всё ради своей квартиры. Но сколь бы мы ни откладывали, суммы всё равно не хватает. А тут ещё у отца Виктора начались серьёзные проблемы с сердцем. Он ещё не старик, но здоровье подводит, и мой муж теперь вынужден помогать ему деньгами. Конечно, это ещё сильнее бьёт по нашим сбережениям, но что делать? Родная кровь.
И вот однажды моя мать, Галина Дмитриевна, объявила: получила солидное наследство от тётки и хочет помочь нам купить жильё. Хоть маленькую «однушку», зато свою! Мы ликовали — тут же начали искать варианты, звонить риелторам, смотреть объявления.
Сначала попадались заманчивые предложения, но стоило попытаться поторговаться — нам откровенно хлопали дверью перед носом. Дальше — ещё хуже: то разваленная квартира с плесенью на стенах, то клетушка, которую продавец с пафосом называл «уютным гнёздышком». Но мы не сдавались — тратили силы, нервы, ночи без сна. Всё ради собственного угла.
А потом Виктор съездил к родителям. Вернулся мрачнее тучи. Вечером сел напротив, взгляд тяжёлый, и сказал: отцу плохо. Возможно, понадобится операция. Шансы малы, но они есть. И мой муж твёрдо решил: деньги, которые мать хочет нам подарить, должны пойти на лечение его отца. «Жизнь важнее квадратных метров, — сказал он. — Квартиру ещё накопим. А папа… у него времени может не быть».
Говорил страстно, с дрожью в голосе. Я молчала. Потом попыталась возразить: это не наши деньги. Мать ещё не передала их нам. Она хотела помочь именно нам, а не его семье. Да, болезнь — это страшно. Но как я могу взять и просто отдать чужие деньги на чужую беду?
После этого разговора Виктор посмотрел на меня, будто впервые увидел. Сказал, что я бессердечная, что, будь на месте его отца мой, я бы даже не задумывалась. Теперь мы говорим редко, холодно, как случайные соседи. И я уже не уверена, что хочу эту квартиру, если жить в ней мы будем как посторонние.
Когда мать узнала о решении Виктора, она решительно отказалась переводить деньги заранее. «Только в день сделки, — сказала она. — Когда документы будут подписаны и ключи — в ваших руках».
Я её понимаю. Это её кровные, она хотела помочь именно нам. Но на душе всё равно камень. Потому что я не хочу терять мужа. Я просто мечтала о доме. О нашем гнезде. А получила — обиды, недоверие и ледяное молчание.
Окружающие разделились на два лагеря. Его друзья — за него. Мои — за меня. А мне просто хочется мира, любви и тепла. Но, похоже, это куда сложнее, чем собрать на ипотеку.
Как думаете, кто же из нас прав?
