«Машина моя, и я решаю, кто на ней поедет!» — отрезала свекровь.
Мы с мужем, Дмитрием, молодая семья, живём в маленьком городке под Саратовом. Три года вместе, но уже в ипотеке по уши. Каждую копейку считаем. Жизнь была бы проще, если бы Дима раньше не натворил дел. Когда-то он с матерью, Людмилой Петровной, купил машину, вложив почти все деньги. Оформили на неё, а она клялась: «Берите, когда надо!» Слова оказались пустые, а мы теперь в кабале.
Стоит попросить машину — Людмила Петровна сразу выдумывает сотню причин. То в деревню уехала, то подругам помочь, то «внезапно» отдала в ремонт. «Автобусы ещё никто не отменял!» — бросает она, хотя мы просим за неделю. Если чудом даёт, тут же осаждает звонками: «Где вы? Когда вернёте?» Не потому, что машина нужна, — ей спокойнее, когда та под окном стоит. Не помощь, а пытка.
А деньги на обслуживание — наши. «Вы же ездите — платите!» Страховка, резина, ремонт — всё на нас. Уже вложили в эту «ласточку» больше, чем она стоит, а прав на неё ноль. Я говорила Диме: «Хватит платить, копим на свою!» Но он боялся мать расстроить. Видела, как он мечется между мной и её капризами, — сердце кровью обливалось.
Недавно скопили немного и решили сделать ремонт. Хотели съездить за стройматериалами на её машине, предупредили заранее. Приезжаем — авто нет. Людмила Петровна укатила к подруге в Энгельс. Дмитрий не выдержал, набрал её и впервые в жизни рявкнул: «Опять подвела! Сколько можно?!» В ответ — крик: «Моя машина — мои правила! А деньги ваши — так и должно быть!»
Но тут в Диме будто щёлкнуло. Холодно бросил: «Теперь ни рубля».
Пришла пора менять резину — звонок по расписанию. Людмила Петровна требует денег. Дмитрий ей же слова в ответ: «Твоя машина — твои расходы». Она взвизгнула, завела шарманку про чёрную неблагодарность, но он трубку бросил. Впервые поставил точку.
Стало легче. Теперь сможем копить на своё. Но тревожно: Дима поссорился с матерью, и эта трещина болит. Я не люблю ссоры, но терпеть её эгоизм — уже сил нет.
Сердце ноет от обиды. Мы пашем, чтобы выплатить кредит, строим жизнь, а свекровь видит в нас только дойную корову. Её обещания — ложь, забота — театр. Устала чувствовать себя вечной просительницей. Дмитрий сделал шаг к свободе, но я знаю: Людмила Петровна не сдастся. Её «машина моя» звучит в ушах, как угроза. Но мы вырвемся. Пройдём хоть через что. Наша семья заслуживает большего.
