Я стояла на крыльце нашего нового дома, вечернее солнце окрашивало белые стены в золото. Ладонь лежала на свежевыкрашенной дверной раме, от дерева ещё пахло лаком. После трёх лет жизни в тесной однушке, где мы считали каждую копейку, после вечеров без доставки еды, чтобы отложить чуть больше на мечту — мы наконец-то здесь.
Сзади обнял меня Гриша, его руки тёплые вокруг талии, подбородок лёгко упёрся в плечо. «Идеально, Танюш», — прошептал он, проводя ладонью по животу.
Я была на шестой неделе, животик ещё не виден, но от осознания этого сердце стучало громче. «Не верится, что теперь это наше», — проговорила я, голос дрогнул.
Дом был не огромный. Не шикарный. Но наш. Солнечные лучи лились через высокие окна, паркет блестел, а в подвале… о, этот подвал! — там была мини-кухня, и я уже представляла, как там будут гостить родственники, проходить киновечера, а стены оглашатся смехом.
Гриша поцеловал меня в висок. «Мы построили это вместе».
Он действительно так считал. Хотя его зарплата ведущего менеджера покрывала большую часть ипотеки, чем мои доходы от фриланса, он никогда не давал мне почувствовать, что мой вклад мал.
Но я сомневалась, что все вокруг разделят это мнение.
В ту субботу к нам впервые приехала семья Гриши. Его родители, Людмила и Виктор, вошли с шампанским, сияя. «Доченька, какая красота!» — воскликнула Людмила, обнимая меня.
А потом появилась Лена.
Сестра Гриши, чуть за тридцать, мать-одиночка тринадцатилетнего Стёпы. Она не была открыто враждебна, но в ней чувствовалась какая-то колючая холодность. Наши отношения всегда оставались… вежливыми, но далёкими.
Стёпа влетел первым, сияя: «Тётя Таня! Это правда ваш дом?»
«Правда, родной», — рассмеялась я, потрепав его по волосам. Он проводил у нас несколько летних каникул, и я его обожала.
Лена вошла медленнее, окидывая гостиную оценивающим взглядом. «Ну надо же, — наконец произнесла она. — Больше, чем я ожидала».
Мы продолжили экскурсию. Людмила восхищалась кухней, Виктор свистел, разглядывая карнизы, Стёпа умолял «застолбить» гостевую комнату. А вот комплименты Лены звучали редко и скупо.
«Пойдёмте, покажу подвал», — предложила я, надеясь, что ей понравится идея оставаться у нас.
Внизу я с гордостью указала на угол с мини-кухней. «Когда вы со Стёпой гостите, у вас тут будет почти отдельная квартира!»
Лена застыла. «НАШ дом?»
Её тон мог бы порезать воздух.
«Да… наш с Гришей», — ответила я, ещё улыбаясь, хотя внутри уже защемило.
Она усмехнулась. «Ты серьёзно считаешь, что это твой дом, Таня?»
Я моргнула. «О чём ты?»
Она скрестила руки. «Давай начистоту. Кто платит по ипотеке? Мой брат получает сотни тысяч. А ты… пишешь статейки в интернете, да? Появилась пару лет назад. Этот дом — его. Ты просто в нём живёшь».
Щёки вспыхнули. «Я вношу свой вклад».
«Конечно, — фыркнула она. — Но половина дома тебе не принадлежит».
Я смотрела на неё, ошарашенная. «Лена, в чём дело-то?»
«Хочешь знать? — голос её дрогнул. — Я в жизни Гриши 34 года. Я была тем, кому он звонил, когда всё шло наперекосяк. Я что-то значила. А потом появилась ты — и вычеркнула меня из всего: из завещания, из экстренных контактов, из приоритетов. А теперь ты беременна, и, видимо, я теперь вообще пустое место».
Её слова обожгли, как ледяная вода. «Я думала, мы семья», — прошептала я.
Она горько рассмеялась. «Семья? Ты просто девчонка, которой повезло».
И тут за моей спиной раздался твёрдый голос.
«Ей не повезло, — проговорил Гриша, его низкий тон не оставлял сомнений. — Она любима. Она моя жена».
Я обернулась: он стоял у лестницы, взгляд тёмный от гнева. «И если ты ещё раз посмеешь говорить с ней так, тебе здесь больше не рады».
Лена побледнела. «Гриша, я просто…»
«Ты просто что? Унижала мою жену в её же доме? — Он шагнул ближе. — Ты моя сестра, Лена, но это не даёт тебе права оскорблять человека, с которым я строю жизнь».
«Я пытаюсь защитить тебя», — дрогнул её голос.
«От счастья? — огрызнулся Гриша. — У тебя сын-подросток. Когда ты перестанешь вести себя так, будто мир тебе что-то должен?»
Сверху послышались шаги. Людмила, Виктор и Стёпа спускались, чувствуя, что что-то не так.
«Лена, что происходит?» — резко спросила Людмила.
«Ничего», — пробормотала та.
«Нет, не ничего, — проговорила я, голос дрожал, но был твёрд. — Она заявила, что я не заслуживаю этот дом. Что я не семья».
Людмила изменилась в лице, Стёпа смотрел потрясённым. «Мама?» — позвал он, голос сорвался.
Виктор сказал твёрдо: «Таня — семья. И если ты этого не понимаешь, проблема не в ней».
Тишина повисла густая.
Наконец Лена выдохнула: «Ладно. Наверное, нам со Стёпой стоит уйти».
Гриша кивнул. «Может, и стоит. Но Стёпа — ты всегда здесь желанный гость».
Мальчик печально улыбнулся мне и потопал за матерью наверх.
Той ночью, когда все разошлись, Гриша обнял меня крепче. «Прости. Мне давно следовало её остановить».
«Сегодня остановил, — прошептала я. — И это главное».
На следующий вечер, раскачиваясь на крыльце в тёплом летнем воздухе, я протянула Грише телефон. «Она написала».
Он прочёл вслух: *«Ладно, может, я выразилась резко, но давай честно — тебе просто повезло. Не каждая выходит замуж за деньги и играет в домик, как будто сама его заработала. Давай забудем этот бред, ради Гриши»*.
Он отложил телефон со вздохом. «Это не извинение. Это… пустота».
«Знаю», — сказала я.
О
