Я всегда мечтала, чтобы мой свадебный день был наполнен любовью, семьёй и счастьем.
У меня было платье.
Был любимый мужчина.
И оба моих родителя — чтобы увидеть, как я выхожу замуж.
Но жизнь, как я уже поняла, редко бывает простой.
Мои родители развелись, когда мне было девять. Мама ушла, а через пару лет папа встретил Светлану — мою мачеху. Она вошла в мою жизнь мягко, без давления. Никогда не пыталась заменить маму, но была рядом: и когда я разбивала колени, и когда страдала от первой любви, и когда мы болтали ночами за чашкой какао. Это она учила меня водить машину и до утра шила мне платье на выпускной.
Для меня она не была «просто мачехой». Она была семьёй.
Когда я обручилась с Артёмом, Светлана плакала, будто выдавала замуж родную дочь. Она даже поехала со мной выбирать свадебное платье, и мы так хохотали, что приходилось делать паузы, чтобы отдышаться.
Так что да — её место рядом со мной в этот день даже не обсуждалось.
В зале царила суматоха. Подружки то и дело забегали в гримёрку. Папа заглянул, смахнул слезу и сказал, что я выгляжу «как его маленькая девочка, только вся во взрослом».
Светлана поправляла мою фату, когда вдруг тихо проговорила: «Ты знаешь, дорогая, я так счастлива быть частью этого дня. Конечно, это момент твоих родителей, но…»
Я перехватила её руку, не дав договорить. «Света, хватит. Ты — моя семья. Это никогда не изменится».
Она улыбнулась, но в глазах мелькнуло что-то неуверенное — я сделала вид, что не заметила.
Церемония прошла идеально. Папа повёл меня к алтарю, мама сидела в первом ряду с гордым видом, а родня Артёма напротив — вся в улыбках. Когда ведущий объявил нас мужем и женой, мне казалось, что ничего не может омрачить этот день.
Но я ошибалась.
Банкетный зал сверкал огоньками, смех смешивался с звоном бокалов. Я порхала между столами в эйфории… пока не услышала вот это.
Мать Артёма, Галина, разговаривала со своими подругами у сладкого стола. Она не заметила, что я стою за цветочной композицией.
«Не понимаю, почему она» — я сразу догадалась, что речь о Светлане — «сидит в первом ряду, будто родная мать. Это же неуместно. Свадьба — семейное событие, а мачехам положено знать своё место».
Её слова ударили, будто кулаком под дых.
Я взглянула на Светлану. Она стояла неподалёку, спина напряжена, улыбка застыла. Она всё слышала. Сердце сжалось. Эта женщина растила меня, любила без всяких условий. А теперь её унижали при чужих людях — на моей же свадьбе.
Я уже открыла рот, но папа опередил меня.
Мой отец, обычно сдержанный, шагнул вперёд. «Галина, — сказал он спокойно, но так, что мурашки побежали. — Давай проясним ситуацию».
Музыка будто притихла. Гости замерли.
Он обнял Светлану. «Эта женщина была рядом с моей дочерью каждый день с одиннадцати лет. Заботилась, поддерживала, любила как родную. Она — семья. И её место здесь — не в задних рядах, не в тени, а рядом со мной».
Галина растерялась, но папа не закончил.
«И вот что я тебе скажу, Галина. Если ты не уважаешь тех, кого любит моя дочь, то тебе здесь не место».
Тишина повисла, как перед грозой.
Потом кто-то из гостей кивнул. Подружка хлопнула в ладоши. За соседним столом пробормотали: «Молодец, правильно».
Светлана покраснела, но глаза её блестели. Галина, пунцовая от злости, что-то буркнула и ретировалась.
Напряжение могло испортить вечер, но вместо этого всё перевернулось.
Гости весь вечер подходили к Светлане, говорили тёплые слова, просили сфотографироваться, даже приглашали танцевать.
Однажды она прошептала мне: «Я никогда не чувствовала себя такой своей».
И тогда я поняла: моя свадьба была не только о нас с Артёмом. Она — о соединении семей.
Позже, во время танца с отцом, папа кружил меня пару минут, а затем неожиданно развернул к Светлане.
«Теперь её очередь», — подмигнул он.
Светлана дрожащими руками взяла мои. «Ты уверена?»
«Абсолютно», — улыбнулась я.
Мы танцевали под тёплым светом люстр, а она смеялась сквозь слёзы.
«Я люблю те
