Из-за счастья дочери я пожертвовала всем, а вместо благодарности ощутила предательство.
После свадьбы у моей дочери не было собственного жилья. Я понимала, как молодым необходимо своё пространство, и, не раздумывая, пошла на жертву. Покинула свой уютный домик под Владимиром и переехала к своей матери, передав дочери и её мужу всё, что у меня было. Я отказалась от своего комфорта ради того, чтобы она, моя дочь, смогла начать новую жизнь. Это был мой подарок ей — подарок, который, как я полагала, она оценит.
Я растила её одна, трудясь не покладая рук, с тех пор как мой муж ушел из жизни, оставив меня с восьмилетней девочкой на руках. Сердце разрывалось от боли, но выбора не было — я должна была поставить её на ноги. Все эти годы рядом была моя мама, мой ангел-хранитель, без неё я бы просто пропала в том одиночестве и бесчисленных заботах. Мы выстояли вместе, шаг за шагом, год за годом. Дочь выросла, окончила университет в Москве, встретила свою любовь — Константина. И вот свадьба — день, который должен был стать радостью для всех нас.
Я думала взять маму жить ко мне и отдать молодым её маленькую квартиру, но потом передумала. Моя двухкомнатная квартира была просторнее, светлее, уютнее — я решила, что для них это будет лучшее начало. Отдала её с открытым сердцем, надеясь на хоть какую-то благодарность за эту жертву. Вместо этого начался кошмар, который я не могла предвидеть.
Мать Константина, Валентина Ивановна, вскоре после свадьбы явилась с наглым требованием: «Когда сделаете ремонт? Молодым не на что, а квартира старая, её нужно привести в порядок». Я была ошеломлена. Мой дом был чистым, ухоженным, тёплым — да, без современного ремонта, но разве это главное? Я сдержала свои чувства и холодно предложила: «Если вам это так нужно, оплатите сами. Вы ведь тоже родители, могли бы вложиться». Она фыркнула: «Я не собираюсь тратиться на чужое жилище!» Её слова резанули по сердцу, но я промолчала. Провела лёгкий косметический ремонт за свои деньги, собрала вещи и переехала к маме, оставив молодым своё гнездо. Я не мешалась в их жизнь, не навязывала себя — приходила только по приглашению, уважая их личное пространство. Я ведь понимаю, что это такое, и не хотела быть назойливой тёщей.
А вот Валентина Ивановна чуть ли не прописалась у них. Она хозяйничала в моей бывшей квартире и это все больше ранило меня.
Перед Новым годом я отправилась за покупками. Решила взять побольше продуктов, чтобы порадовать дочь, Машу — хотела сделать ей приятное, поддержать. Сумки были тяжёлыми, руки ныли, и я не смогла достать телефон, чтобы предупредить о визите. Решила зайти без звонка — что тут такого, ведь я её мать! Открыла дверь своим ключом, вошла и остолбенела. На кухне за столом сидела Валентина Ивановна и попивала чай. Перед ней лежал листок с праздничным меню — аккуратно написанным, с пометками. До меня дошло: они готовятся встречать Новый год вместе. Маша и Константин пригласили её и родителей жениха к себе. А меня с мамой — нет. Нас просто вычеркнули.
Боль пронизала меня. Я стояла, не в силах ничего сказать, а в груди росла пустота. Чем мы хуже? Почему нас, тех, кто отдал всё, отодвинули в сторону, будто мы чужие? Тогда я поняла: с квартирой я поторопилась. Нужно было подождать, разобраться, не бросаться спасать их ценой своей жизни. Но теперь поздно — сделанного не вернуть.
Как жить дальше с этим предательством? Я отдала дочери всё — дом, годы, здоровье, любовь, а в ответ получила холодное равнодушие. Моя жертва обернулась предательством, и эта рана не заживёт никогда.
