Я УШЁЛ ИЗ СЕМЬИ, НО НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ — СЫНОВЬЯ УЛОВКА ПЕРЕВЕРНУЛА ВСЁ
Мне сорок один, и всё шло, казалось, как у людей: работа, квартира в Самаре, жена, двое детей. Мы с Ларисой прожили вместе двенадцать лет. Сперва — романтика, ночные разговоры, безумная страсть. Потом — привычка. Дни слились в серую ленту: дом-работа-дом. Интим был, разговоры тоже, но внутри — пустота, будто я стал призраком в собственном доме.
Я словно растворялся. Рядом с Ларисой я больше не чувствовал себя мужчиной — лишь тенью, безвольным существом. Депрессия накрыла плотным туманом. И однажды я сорвался. В офисе трудилась бухгалтером женщина — Виктория. Смеялась моим шуткам, ловила взгляд, дразнила намёками. И вот я решился — пригласил её в ресторан. Так и началось.
Ирония в том, что после измены отношения с женой вдруг ожили. Мы снова стали близки, будто вспыхнула искра. Но поздно. Я влюбился по-настоящему. Виктория была не просто любовницей — она понимала меня без слов, как будто читала мысли. С ней я снова ощущал себя живым. Но жить на два фронта — ад.
Идиллию разрушил мой шестнадцатилетний сын Артём. Умный, но избалованный. Всё ему было мало: новые кроссовки, последний айфон, деньги на тусовки. Однажды вечером, когда я вернулся от Виктории, он подошёл ко мне с фальшивой улыбкой:
— Пап, ты ведь не на работе был? У Вики, да?
Я попытался отшутиться, но он достал телефон. Фотки. Я и Вика в кафе, у метро. Полный компромат. Сердце упало. Он спокойно бросил:
— Мне пофиг, с кем ты спишь. Но маме — ни слова. Или плати. На мои «потребности».
Я платил. Шантаж работал. Сначала — по пять-десять тысяч рублей в неделю. Молчание. Потом аппетиты выросли. А когда он запросил новый ноутбук, я взорвался. Сказал — хватит. Он пригрозил: «Мама всё узнает». И тут меня пробило. Хватит. Я сам расскажу.
Признался Ларисе. Всё: и про Вику, и про шантаж. Она слушала молча. Без слёз, без криков. Просто кивнула. Утром я собрал вещи и ушёл. Жена даже не пыталась удержать. А Артём остался с носом: денег нет, мать в бешенстве, и теперь ему самому разгребать последствия своей наглости.
Не оправдываю себя. Я согрешил. Но в этой истории виноват не один. Моя ошибка — трусость. А сын… Он выбрал предательство. И получил по заслугам. А я? Теперь хоть дышу полной грудью. Без вранья. Без масок.
