Я — Оля, а не Валя
Оля сияла от счастья — экзамены позади! Пусть не на одни пятёрки, но на твёрдые четвёрки, и родители точно будут довольны. Переступая порог дома, она услышала мамин голос и… чей-то чужой, глухой, будто прямиком из забытого кошмара. Девушка крадучись прошла в свою комнату, не желая мешать. Но слова догнали её:
— Я тебе, Вера, последний раз повторяю… — резко проговорила мать.
Стук в прихожей — это отец вернулся на обед. Оля выглянула в коридор и встретилась глазами с женщиной в потёртом белом платке. Лицо её показалось до боли знакомым. Где-то она уже видела эти глаза… Давний обрывок памяти кольнул, как игла. Та самая женщина с липким, пристальным взглядом. Та, что назвала её когда-то «Валей».
— Здравствуй, Валя. Здравствуй, доченька, — прошептала незваная гостья.
— Вера, уходи, — твёрдо сказал отец.
— Иду, иду… До скорого, сестрица, — бросила та и скрылась.
Оля застыла, как громом поражённая.
— Папа, кто это?
— Знакомая мамы.
— Но она назвала её сестрой.
— Девушки часто так говорят… Наверное.
Но потухший взгляд матери и тяжёлая тишина в доме говорили совсем другое. Было ясно — это не просто знакомая. Это часть их тайны.
Через несколько дней Оля снова столкнулась с Верой.
— Ну, здравствуй, Валя, — сказала та, подступая ближе.
— Я не Валя, я Оля.
— А меня помнишь?
— Не знаю… Вы приходили к маме.
— К маме? Я твоя мать, Валька… Настоящая…
Вера схватила её за руки. Говорила страстно, сбивчиво, умоляюще. И Оля — сама не понимая, почему — пошла за ней.
— Вот, проходи, родная, — женщина повела её в убогую комнатёнку. — Здесь ты жила, до трёх лет… Вспоминаешь?
Олю накрыла волна воспоминаний: грязный линолеум, окурки на полу, чьи-то крики, удары в дверь, а она, крохотная, ползает в поисках хоть какой-то еды. Кто-то суёт ей в рот грязные пальцы… И она кусает — до крови. Страх. Слёзы. Ледяной холод. Валя… тогда её звали Валей.
Хриплый голос вырвал её из забытья:
— Верка, опять шляешься? Деньги принесла?
В дверь ввалился пьяный мужик с мутными глазами.
— А это кто у нас? Мне, что ли, подарок? — и потянулся к Оле.
Она резко достала из сумки деньги:
— Вот! Но больше не приходите. Ни к нам, ни к маме, ни к папе. Я всё вспомнила. И вы мне — чужой.
— Валя…
— Меня зовут Оля!
Она бежала домой, задыхаясь от слёз. Дома её била дрожь, поднялась температура. Мать нашла её рыдающей.
— Мама, я была у неё… Вспомнила… сало… грязные пальцы во рту… я укусила…
— Доченька моя… — мать обняла её, качая, как маленькую.
А потом рассказала. О том, как в детдоме были две сестры — Вера и Наталья. Их удочерили вместе. Вера сначала была доброй, но потом… изменилась. Курила, воровала, сбежала, а потом вернулась — беременная. От кого — не знала. Родители простили. Наталья, тогда ещё студентка, согласилась помочь… и забрала малышку к себе. Валя стала Олей. А Веру лишили прав, но она всё равно приходила — требовала денег за молчание.
С тех пор Оля стала их дочерью — и по сердцу, и по документам.
Вера иногда возвращалась. Плакала. Просила прощения.
— Валя, родная…
— Я Оля. Простите, тётя Вера.
Мать терпела.
— Она мне как родная. Может, я — её последний шанс начать всё заново…
Однажды пришёл тот самый мужик — Вадик, с грязными руками.
— Вера в больнице. Плохо ей.
Они поехали.
— Прости, дочка, — прошептала уже трезвая, бледная Вера. — Спасибо, что у тебя теперь жизнь. Спасибо, что у меня была ты… хоть чуть-чуть.
— Всё будет хорошо. Держись. Мы тебя вытащим.
Но она не выкарабкалась.
Позже Оля снова встретила Вадика. Он был трезв.
— Завязал. Благодаря ей… прости, Валя…
— Я Оля.
— Знаешь… Я не твой отец, но знаю, где он. Показать?
Он привёл её к могиле статного мужчины. Там Олю заметила пожилая женщина.
— Ты его дочь?
— Думаю, да…
— Я твоя бабушка…
С тех пор у Оли — две могилы. И две судьбы: одна, от которой она сбежала. И другая, в которой выросла.
Она приходит к тем, кто дал ей жизнь. Рассказывает о себе. Клянётся жить достойно — и сдерживает слово.
