Вот история, переделанная под русскую культуру:
Моё терпение лопнуло: Почему дочь моей жены больше не переступит порог нашего дома
Я, Дмитрий, человек, который два долгих года пытался хоть как-то наладить отношения с дочерью моей жены от первого брака, наконец дошёл до предела. Этим летом она перешла все границы, и моё долготерпение взорвалось бурей гнева и боли. Я готов рассказать эту душераздирающую историю, полную предательства и ярости, которая закончилась тем, что двери нашего дома для неё закрылись навсегда.
Когда я познакомился с моей женой Екатериной, она несла на себе груз разрушенного прошлого неудачный брак и шестнадцатилетнюю дочь по имени Алиса. Их развод случился девять лет назад. Наша любовь вспыхнула как молния короткий, страстный роман, и вот мы уже бросаемся в омут семейной жизни. В первый год совместного проживания мне даже в голову не приходило подружиться с её дочерью. Зачем мне вмешиваться в жизнь чужой подростки, которая с первого взгляда смотрела на меня как на захватчика, пришедшего разрушить её мир?
Враждебность Алисы была очевидна с самого начала. Её дедушка и отец хорошо поработали, наполнив её сердце обидой. Они убедили её, что новая семья матери означает конец её привилегированной жизни что её безраздельная власть над любовью и достатком под угрозой. И они не ошибались. После свадьбы я устроил Екатерине жёсткий разговор. Я был вне себя она тратила почти всю зарплату на ненасытные запросы Алисы. У Кати была хорошая работа, она исправно платила алименты, но сверх того заваливала дочь всем, что та хотела: от дорогих ноутбуков до дизайнерских курток, которые съедали наш месячный бюджет. Наша маленькая семья, жившая в скромном доме под Москвой, довольствовалась жалкими остатками.
После жарких споров, сотрясавших стены, мы нашли шаткий компромисс. Финансовый поток в сторону Алисы сократили до необходимого алименты, подарки на праздники, изредка поездки. Но, как я думал, безумные траты наконец прекратились.
Всё изменилось, когда родился наш сын, маленький Артём. Во мне зародилась хрупкая надежда мне хотелось, чтобы дети сблизились, росли как родные, объединённые радостью и доверием. Но в глубине души я понимал, что это иллюзия. Разница в возрасте была огромной семнадцать лет и Алиса возненавидела Артёма с первого взгляда. Для него она была живой пощёчиной, доказательством, что материнская любовь теперь делится. Я пытался образумить Екатерину, но она одержимо верила в идеал дружной семьи. Она клялась, что для неё оба ребёнка одинаково важны, что она любит их одинаково. Я сдался. Когда Артёму исполнился год, Алиса начала навещать наш уютный дом под Санкт-Петербургом, якобы чтобы «поиграть с братиком».
С этого момента мне пришлось с ней взаимодействовать. Я же не мог просто игнорировать её! Но между нами не было и искры тепла. Алиса, подогреваемая ядовитыми словами отца и деда, встречала меня ледяным взглядом, от которого мог бы растаять лёд. Каждый её взгляд был обвинением, будто я украл у неё мать и разрушил её жизнь.
Потом начались мелкие пакости. Она «случайно» опрокидывала мой лосьон после бритья, оставляя осколки стекла и едкий запах в ванной. Она «забывала» и сыпала горсть перца в мой суп, превращая его в несъедобную жгучую жижу. Один раз она вытерла грязные руки о мой любимый кожаный пиджак, висевший в прихожей, и украдкой ухмыльнулась. Я жаловался Екатерине, но она отмахивалась: «Да ладно, Дмитрий, это же мелочи, не раздувай».
Кульминация наступила этим летом. Катя взяла Алису к нам на неделю, пока её отец отдыхал в Сочи. Мы жили в нашем загородном доме под Выборгом, и вскоре я заметил, что Артём изменился. Мой маленький солнышко, обычно спокойный и весёлый, стал капризным, плакал по любому поводу. Я думал, виновата жара или режущиеся зубы пока не узнал страшную правду.
Однажды вечером я заглянул в комнату Артёма и остолбенел. Алиса стояла над ним и тайком щипала его за ножки. Он рыдал, а она ухмылялась с каким-то злорадным выражением, делая вид, что ничего не происходит. Вдруг я вспомнил слабые синяки, которые замечал на нём раньше я списывал их на активные игры. Теперь всё встало на свои места. Это была она. Её озлобленные руки оставили следы на моём сыне.
Меня накрыла волна ярости, огненная буря, которую я еле сдержал. Алисе почти восемнадцать она не невинное дитя, не понимающее, что творит. Я закричал на неё так, что стены задрожали. Но вместо раскаяния она выплеснула ненависть, закричав, что хочет, чтобы мы все сдохли. Тогда её мать и её деньги снова будут принадлежать только ей. Не знаю, как я удержался, чтобы не дать ей пощёчину наверное, потому что держал на руках Артёма, укачивая его, пока его слёзы пропитывали мою рубашку.
Кати не было дома она уехала за продуктами. Когда она вернулась, я рассказал ей всё в подробностях. Как и ожидалось, Алиса перевернула всё с ног на голову, заливаясь слезами и клянясь, что невиновна. Катя поверила ей, встала на её сторону и обвинила меня в том, что я сгущаю краски, что гнев затмил мой разум. Я не спорил. Я просто поставил ультиматум: это последний визит Алисы. Я схватил Артёма, собрал вещи и уехал на несколько дней к другу в Новосибирск. Мне нужно было остыть, пока я не сгорел от злости.
Когда я вернулся, меня встретила обиженная Екатерина. Она твердила, что я несправедлив, что Алиса рыдала и клялась в своей невиновности. Я молчал. У меня не было сил оправдываться или устраивать сцены. Моё решение твёрдо как камень: Алиса больше не ступит в наш дом. Если Катя с этим не согласна, пусть выбирает её дочь или наша семья. Безопасность и покой Артёма для меня святы.
Я не отступлю. Екатерине придётся решить, что для неё важнее лживые слёзы Алисы или жизнь, которую мы построили с Артёмом. Я устал терпеть этот кошмар. Дом должен быть крепостью, а не полем битвы, пропитанным злобой и коварством. Если понадобится, я без колебаний пойду
