Анастасия молчала. Но теща сказала всё.
– Анастасия, ты молодец! Красавица какая! И готовишь вкусно, и дом в порядке. Повезло моему Артему! – Валентина Павловна лучезарно улыбалась, налегая на праздничный холодец. – Как-то мой покойный муж, царствие ему небесное, говорил, что женщина должна быть хозяйственной. А красота – дело наживное!
Анастасия улыбнулась, встала из-за стола и пошла на кухню за добавкой салата. Она привыкла к бесцеремонным комплиментам тещи, за которыми обычно следовало что-нибудь неприятное.
– Артем должен быть благодарен судьбе, что встретил такую женщину. Меня всегда пугали современные девицы, которые только и знают, что по ночных заведениях бегают, – продолжала Валентина Павловна, не замечая, что сын морщится от ее слов. – Правда, в нашем поколении женщины были более домовитыми. И матерями становились раньше…
Артемий бросил умоляющий взгляд на жену, только что вернувшуюся с кухни.
– Валентина Павловна, салатик попробуйте, с креветками, – спокойно предложила Анастасия, будто не заметила тонкого намека.
– Спасибо, родная! А ты не переживай, все у вас получится, – значительно кивнула теща. – Когда я Артура ждала, мне было всего двадцать два. И никаких проблем. Не то что сейчас – все карьеру строят, а потом плачут, что забеременеть не могут.
Анастасия промолчала, только плотнее сжала губы. Ей было тридцать два, и разговоры о детях причиняли боль. Три неудачные попытки экстракорпорального оплодотворения оставили свой след. Они с Артемием не теряли надежды, но давление тещи, которая при каждой встрече завела разговор о внуках, становилось невыносимым.
– Мама, давай сменим тему, – Артемий взял жену за руку. – Как твоя новая квартира? Обжилась уже?
– Да где там! Ремонтники все перепортили, обои криво наклеили. Приходится самой доделывать. Хотя в моем возрасте по стремянкам лазить не очень удобно, – Валентина Павловна тяжело вздохнула. – Хорошо хоть соседка иногда заходит, помогает.
– Мы же предлагали помощь, – напомнил Артемий.
– Да где вам! У вас своих забот полно. Работа-работа. Когда вам старуху навещать?
– Мама!
– Ладно-ладно, я понимаю. Молодые, занятые. Но знаешь, Анастасия, я еще в твоем возрасте успевала и работать, и дом содержать, и ребенка растить. Одна, между прочим! После того как муж погиб.
В комнате повисла тишина. Артемий сжал руку жены еще крепче. Анастасия молчала, разглядывая узор на скатерти. Она давно поняла, что спорить с Валентиной Павловной бесполезно – та все равно сведёт разговор к тому, что молодежь избалована, что раньше было лучше, а сейчас все не так.
– Артем, а помнишь Наталью, дочку моей подруги Елены? – вдруг оживилась теща. – Так она уже третьего родила! И работает при этом старшим бухгалтером. Вот это я понимаю – женщина! А ей ведь всего двадцать восемь.
– Замечательно, – сухо ответил Артемий. – Мама, ты пирог будешь? Анастасия специально для тебя пекла, с яблоками, как ты любишь.
– Ой, спасибо, солнышко! – Валентина Павловна расплылась в улыбке. – Анастасия, родненькая, ну кто бы мог подумать, что ты такая хозяюшка! Я, когда вы только познакомились, переживала жутко. Все же ты старше Артура, я боялась…
– На три года, мама, – перебил Артемий. – Это не разница.
– Конечно-конечно! Какая разница! – замахала руками теща. – Просто я думала… Ну, неважно. Главное, что вы счастливы. Только вот детей бы вам…
– Мама!
– Да я ничего такого! Просто волнуюсь за вас. Время-то идет. Знаешь, сколько случаев, когда поздние дети рождаются с отклонениями?
Анастасия резко встала из-за стола.
– Извините, мне нужно позвонить, – тихо произнесла она и вышла из комнаты.
Артемий проводил жену встревоженным взглядом и повернулся к матери:
– Зачем ты это делаешь?
– Что делаю? – искренне удивилась Валентина Павловна.
– Постоянно напоминаешь о детях. Ты же знаешь, что у нас проблемы.
– Я просто беспокоюсь о вас! – тёща прижала руку к груди. – И потом, возможно, вы неправильно лечитесь. Моя соседка рассказывала про знахарку в Московской области, которая травами…
– Мама, хватит, – Артемий был непреклонен. – Мы с Анастасией обращаемся к лучшим врачам. И мы справимся. Но твои постоянные намеки и сравнения с чужими детьми не помогают.
– Я просто хочу внуков, сынок, – глаза Валентины Павловны наполнились слезами. – Пока я жива ещё…
– Мама, тебе пятьдесят семь лет.
– В нашем роду женщины рано уходят! – патетично воскликнула тёща. – Бабушка твоя в шестьдесят три умерла, прабабушка и того раньше. Родовое проклятие, наверное.
Артемий устало потер переносицу. Этот разговор повторялся раз за разом, и каждый раз заканчивался одинаково – мать обижалась, Анастасия замыкалась в себе, а он чувствовал себя между двух огней.
В комнату вернулась Анастасия, безупречно спокойная, только глаза блестели чуть ярче обычного.
– Валентина Павловна, кофе будете? – спросила она, словно ничего не произошло.
– Спасибо, деточка, но мне нельзя. Давление, – вздохнула тёща. – А вот чайку с пирогом – с удовольствием.
Вечер продолжался в том же духе – тёща рассказывала о своих болезнях, о том, как тяжело одной, о подругах, чьи дети звонят каждый день, навещают по выходным и возят на дачу. Артемий нервничал, но старался поддерживать разговор. Анастасия в основном молчала, изредка улыбаясь и предлагая добавки.
Наконец Валентина Павловна засобиралась домой.
– Артём, ты бы проводил меня, – сказала она, надевая пальто. – Темно уже, страшно одной.
– Конечно, мама, – Артемий поцеловал жену. – Я быстро, ты не жди меня.
Когда за тёщей и мужем закрылась дверь, Анастасия обессиленно опустилась на диван. Вечер был тяжелым, но она держалась. Как всегда. Молчала, улыбалась, терпела. Иногда ей казалось, что еще немного, и она взорвётся, выплеснет всё, что накопилось за три года брака. Но она не могла. Артемий любил мать, несмотря на все ее недостатки, и открытый конфликт сделал бы его несчастным.
Анастасия начала убирать со стола, когда зазвонил телефон. На экране высветилось имя тёщи.
– Валентина Павловна, – удивленно произнесла Анастасия, – вы что-то забыли?
– Нет-нет, родненькая, – голос тёщи звучал непривычно мягко. – Я просто хотела сказать… Артём ушёл за такси, а я подумала, что нам надо поговорить. Женщина с женщиной.
– О чём? – настороженно спросила Анастасия.
– О детях, милая. Я знаю, что вы пытаетесь. И знаю, как тебе больно.
Анастасия почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
– Валентина Павловна…
– Нет-нет, дай мне сказать, – перебила тёща. – Я сама через это прошла. После Артура у меня было три выкидыша. Я так мечтала о дочке, но… не сложилось.
Анастасия застыла с тарелкой в руке.
– Я не знала, – тихо произнесла она.
– Артём не знает, – вздохнула Валентина Павловна. – Я никому не рассказывала. Тогда это было… стыдно, что ли. Считалось, что если у женщины проблемы, значит, она неполноценная.
– Сейчас многие так думают, – горько усмехнулась Анастасия.
– И я думала, – неожиданно признала тёща. – Когда мы с Артёмом к тебе на ужин первый раз пришли, я увидела, какая ты красивая, успешная, самодостаточная. И пусть старше его на три года, но счастливая. А потом я заметила, как ты смотришь на детей в парке, и поняла… Мне показалось, что это знак какой-то. Что ты тоже… не можешь.
– Почему же вы постоянно напоминаете о детях? – Анастасия едва сдерживала слёзы. – Это… больно.
– Прости меня, глупую, – в трубке послышался тихий всхлип. – Я думала, что если буду давить, то вы… более серьёзно отнесётесь. Я же не знала, что вы уже все перепробовали. Артём только вчера рассказал про эти ваши… экстракорпоральные… в общем, про попытки.
Анастасия прикрыла глаза рукой. Значит, Артём всё-таки рассказал матери об их проблемах.
– Вы не глупая, Валентина Павловна, – мягко сказала она. – Вы просто очень хотите внуков. Это нормально.
– Хочу. Но не ценой вашего счастья, – голос тёщи дрогнул. – Вы с Артёмом – моя радость. И я вижу, как он тебя любит. Как ты делаешь его счастливым. Остальное… приложится. Если нет своих – усыновите. Сейчас столько деток без родителей. А может, и получится ещё. У вас всё впереди.
Анастасия молчала, не зная, что сказать. Эта неожиданная откровенность тёщи выбила почву из-под ног.
– А я ведь завидую тебе немножко, – вдруг призналась Валентина Павловна. – Ты сильная. И у тебя есть Артём. А у меня… Когда муж погиб, я осталась одна с ребенком на руках. Мне было двадцать пять. И никто не помогал. Приходилось быть и мамой, и папой, и все успевать. Не потому что я супер-женщина, а потому что выбора не было.
– Вы справились, – тихо сказала Анастасия. – Вырастили замечательного сына.
– Справилась. Но какой ценой? – горько усмехнулась тёща. – Артём рос без отца. А я… я даже не помню, когда в последний раз чувствовала себя женщиной, а не просто матерью или работницей. Все силы уходили на выживание.
Анастасия молчала, поражённая откровенностью обычно такой колючей и критичной тёщи.
– Ладно, заболталась я, – вдруг оборвала себя Валентина Павловна. – Артём сейчас вернётся. Просто… Не держи на меня зла, ладно? Я и правда хочу, чтобы вы были счастливы. И буду поддерживать вас, чем смогу.
– Спасибо, – только и смогла выдавить Анастасия.
– До скорого, родненькая, – попрощалась тёща и отключилась.
Анастасия ещё долго сидела с телефоном в руке, пытаясь осознать произошедшее. За три года знакомства с тёщей это был первый разговор по душам. И он изменил всё.
Когда вернулся Артём, он нашёл жену заплаканной, но странно спокойной.
– Что случилось? – встревожился он. – Мама опять что-то сказала?
– Да, – кивнула Анастасия. – Многое сказала.
И она пересказала мужу телефонный разговор, опуская самые личные моменты исповеди тёщи. Артём слушал, широко раскрыв глаза.
– Я не знал про выкидыши, – тихо сказал он.
– Она не хотела тебя расстраивать, – Анастасия взяла мужа за руку. – Знаешь, мне кажется, твоя мама просто очень одинока. И вся эта критика, постоянные напоминания о внуках – это её способ быть ближе к нам.
Артём задумчиво кивнул.
– Думаешь, нам стоит чаще её навещать?
– Думаю, стоит пригласить её пожить с нами, пока у неё ремонт, – неожиданно для самой себя предложила Анастасия. – Заодно и познакомимся получше.
Артём недоверчиво посмотрел на жену.
– Ты уверена? Мама бывает… сложной.
– Как и все мы, – улыбнулась Анастасия. – Я слишком долго молчала, когда нужно было говорить. Может, нам всем пора начать быть более открытыми друг с другом.
На следующее утро Анастасия позвонила тёще сама.
– Валентина Павловна, доброе утро, – сказала она, когда та сняла трубку. – Мы тут с Артёмом подумали… Как насчёт того, чтобы пожить у нас, пока у вас ремонт? Гостевая спальня совсем пустует, а вам не придется каждый день проверять, что там напортачили рабочие.
Повисла пауза. Анастасия уже начала жалеть о своём порыве, когда услышала тихий, дрожащий голос тёщи:
– Спасибо, Анастасия. Я… с удовольствием.
– Отлично, – улыбнулась Анастасия. – Может, заодно поможете мне с рукоделием? Я никак не могу разобраться с этим вязанием…
– Конечно! – голос Валентины Павловны оживился. – Я тебя за неделю научу так вязать, что все подруги обзавидуются!
Когда разговор закончился, Анастасия почувствовала странное облегчение. Возможно, из тёщи никогда не получится идеальной подруги, но теперь между ними установилось что-то похожее на взаимопонимание.
А через три месяца совместной жизни Валентина Павловна первой заметила у невестки признаки беременности – ещё до того, как Анастасия сделала тест. Сказалась материнская интуиция.
– Я же говорила, что всё у вас получится, – прошептала она, крепко обнимая невестку. – Просто нужно было немного подождать.
Анастасия промолчала, только крепче обняла тёщу. Иногда молчание действительно золото. Но ещё ценнее – разговор по душам, пусть даже начатый посреди ночи, по телефону, с человеком, которого считаешь чужим.
Валентина Павловна осталась жить с ними и после окончания ремонта. За полгода до рождения внучки она познакомилась с овдовевшим соседом, и вскоре в их доме прибавилось ещё одного жильца. Выяснилось, что Владимир Николаевич прекрасно играет на гитаре, обожает готовить и понимает толк в обустройстве дома.
– Как же здорово, когда есть мужчина в доме, – говорила Валентина Павловна, хлопоча на кухне вместе с Анастасией, пока мужчины возились с мебелью в детской. – Правильно я тебе тогда сказала, помнишь? Женщина должна быть хозяйственной, а красота – дело наживное. Но главное – когда рядом тот, кто тебя понимает.
Анастасия посмотрела на тёщу, оживившуюся, помолодевшую, почти не говорящую о болезнях и соседских детях. И тихо ответила:
– Главное – когда есть с кем молчать. И с кем говорить.
Валентина Павловна понимающе кивнула. С той ночной исповеди прошло больше года. Многое изменилось. Но самое главное – между ними больше не было стены. Потому что однажды, когда жена молчала, тёща набралась смелости и сказала всё то, что действительно было важно.