Алексей Морозов, молодой миллиардер, шёл по заснеженной площади в центре Москвы, когда заметил девочку, обмякшую от холода, прижимая к груди два крошечных младенца‑близнеца. Он поднял их, но когда проснулся в своём поместье, его ждало откровение, которое всё изменило.
Алексей наблюдал, как снежинки падали за огромными окнами своего пентхауса в башне «Морозов». На цифровом часах стола показывали 23:47, но он не собирался возвращаться домой. В свои 32 года он уже привык к ночным одиночным марафонам в офисе, где за пять лет умудрился утроить состояние, оставшееся после родителей.
Голубые глаза Алексея отражали огни Москвы, пока он массировал виски, пытаясь прогнать усталость. На ноутбуке открывался последний финансовый отчёт, но слова начинали размываться. Ему нужен был свежий воздух. Он накинул итальянский кашемировый плащ, вышел к гаражу, где стоял его Audi A6. На улице было –5 °C, в термометре –5, а прогноз обещал ещё более резкое похолодание к рассвету.
Он проехал несколько минут, позволяя мягкому гудению двигателя успокаивать мысли, уносящие его в мир цифр, графиков и растущей одиночества. Марина, его дворецкая более десяти лет, постоянно подталкивала его к любви, как она говорила. После неудачной связи с Викой, представительницей высшего общества, которая интересовалась лишь его деньгами, Алексей решил полностью посвятить себя бизнесу. Не замечая, как его машина оказалась у ГУМа, он остановился в почти пустом парке «Центральный» — в тот час там были лишь несколько ночных охранников, работающих под жёлтым светом фонарей. Снег падал густыми хлопьями, превращая всё в сказочный пейзаж.
«Может, прогулка поможет», — прошептал он себе. Припарковав авто, холодный ветер ударил в лицо, словно иглы. Его итальянские туфли погрузились в мягкий снег, оставляя следы, которые тут же покрывались новыми сугробами. Тишина была почти полней, нарушаемая лишь скрипом его шагов. Вдруг он услышал звук, сначала приняв его за шёпот ветра, но потом — слабый, почти неслышимый плач. Алексей замер, пытаясь определить источник. Звук стал отчётливее, доносясь из детской площадки, покрытой снегом.
Подойдя ближе, он увидел качели и горки, превратившиеся в призрачные конструкции под тускрёбным светом фонарей. Плач усилился и доносился из-за сугробов, скрывающих кусты. Алексей прошёл сквозь их ветвистую преграду и чуть не упал от неожиданного удара сердца. Там, частично покрытая снегом, лежала девочка не старше шести лет, в тонком пальто, явно не предназначенном для такой стужи. В её руках сжаты два крошечных комка — младенцы.
«Боже мой, дети!», — воскликнул он, сразу же опустившись на колени в снег. Дева была без сознания, губы посинели от холода. Алексей проверил пульс — слабый, но живой. Младенцы начали плакать громче, ощутив движение. Без промедления он снял свой плащ и завернул в него троих. Вытащив телефон, его руки дрожали так, что он едва не уронил устройство. «Доктор Петров, я знаю, что уже поздно, но это срочно», — сказал он, голосом, полным напряжения. «Приезжайте к моему дому немедленно. Я нашёл троих детей в парке, один из них без сознания». Положив звонок, он позвал Марину.
— Марина, подготовь три тёплые комнаты, собери чистую одежду. Это не гости, а дети, одна девочка около шести лет и два младенца. — сказал он, не успокаивая себя. Марина, как всегда, мгновенно отреагировала, даже в столь поздний час. Алексей аккуратно поднял группу, девочка была удивительно лёгкой, а младенцы — почти одинаковые, не старше полугода. Он вернулся к машине, благодарный, что выбрал модель с просторным задним сиденьем. Включил обогрев на максимум и, насколько позволяли условия, помчался к своему поместью в Подмосковье.
Каждые несколько секунд он бросал взгляд в зеркало заднего вида, проверяя состояние детей. Младенцы успокоились, но девочка оставалась неподвижной. В голове роились вопросы: как они оказались здесь? Где их родители? Почему такая маленькой девочке пришлось держать двух младенцев в эту ночную стужу? Всё указывало на страшную тайну. Особняк Морозовых — массивный георгинский дом трёх этажей, более 1800 м², стоял на окраине города, будто крепость.
Переступив железные ворота, Алексей увидел, что множество светильников уже зажжено. Марина стояла в фойе, волосы собраны в привычный узел, на ней халат, над ним простыня. «Боже», — воскликнула она, увидев его с детьми. «Что случилось? Я нашла их в парке», — быстро ответил он, входя. «Все комнаты готовы?». «Да, я подготовила розовый люкс и две соседние комнаты на втором этаже. Сестра Петрова уже в пути», — сказала она, следуя за ним по мраморной лестнице.
Розовый люкс, названный так из‑за мягкой розовой и кремовой отделки, был самым уютным в доме. Алексей положил девочку на большой кровать с балдах, пока Марина заботилась о младенцах. «Сейчас им будет горячий душ», — произнесла она, её опыт работы с детьми очевиден в уверенных движениях. «Доктор уже в пути?». «Да, уже почти», — ответил голос из динамика, а звонок прервал их.
Доктор Петров, шестидесятилетний семейный врач Морозовых, вошёл в безупречно сшитый серый костюм, хотя время было позднее. Открыв сумку, он сразу же начал осмотр, измеряя температуру и пульс. «Лёгкая гипотермия», — диагностировал он, «если бы они простояли в этом холоде ещё час, могла бы быть серьёзная опасность». Вскоре вошла медсестра Хендерсон, полновесная женщина средних лет с доброй улыбкой, и вместе они начали ухаживать за младенцами, которые, к удивлению доктора, выглядели в лучшем состоянии, чем девочка.
Следующие часы протекли медленно. Хендерсон оставалась с близнецами в соседней комнате, где Марина со слезами от радости подложила им тёплые одеяла. Алексей не мог отвести глаз от девочки, её бледное лицо, дрожащие губы. В 3 утра её глаза открылись, сначала с лёгким дрожанием, потом ярко‑зеленым страхом. Она попыталась встать, но Алексей мягко удержал её.
— Ты в безопасности, — шепнул он. — Где они? — спросила она дрожащим голосом. — В комнате рядом, Марина и медсестра их охраняют, — успокоил он. Девочка, названная Алина, кивнула, но её взгляд всё ещё скользил по роскошному интерьеру, покрытому розовыми тканями и шелковыми занавесками.
— Где я? — прошептала она. — Ты в моём доме? — спросил Алексей, стараясь звучать успокаивающе. — Меня зовут Алексей Морозов. Я нашёл вас и младенцев в парке, вы упали в снег. — Сделал паузу, подбирая слова. — Как тебя зовут? — спросил он, чувствуя, как её губы дрожат.
— Алина, — прошептала она, её голос почти не слышен. — Что происходит? — спросила она, глядя на дверь, будто ищет спасения. — Всё будет хорошо, — ответил Алексей, прижимая её к себе. — Ни кто не причинит тебе вреда.
— О, как красиво имя Алина, — улыбнулся Алексей, пытаясь звучать мягко. — Сколько тебе лет? — спросил он. — Шесть, — ответила она, всё ещё дрожащая. — А младенцы? — спросил он, слыша, как её слова вновь застывают от страха. — Это мои братья, — пробормотала она, и её лицо покрылось ещё большими слезами. — Я хочу их увидеть.
— Подожди, они в безопасной комнате, — успокоил её Алексей, обхватив её плечи. — Но сначала расскажи, что случилось, Алина. Где твои родители? — спросил он, чувствуя, как её лицо отразилось в его душе. Алина зажмурилась, её руки сжали его рукав.
— Я не могу вернуться, — вырвалась она, — — мой отец будет нам вредить, он плохой. Пожалуйста, не берите их. — в голосе её прозвучал отчаянный крик.
Марина в тот момент вошла в комнату с подносом горячего шоколада, её глаза встретились с глазами Алина, полными страха. — Дорогая, тебе нужно согреться, — сказала она, положив чашку рядом. — Ты голодна? — спросила она, предлагая еду. Алина, слыша аромат шоколада, почувствовала лёгкое успокоение, её желудок заурчал, и она, наконец, смогла проговорить:
— Я давно не ела, — призналась она, — я просто хотела спастись.
Алексей почувствовал в себе волнующий гнев. Сколько времени ребёнок провёл без еды? — спросил он, обращаясь к Марине. — Можно принести лёгкий суп? — попросил он. Марина, — согласилась она, бросив в глаза нежный взгляд.
Пока Алина пила шоколад и ела суп, Алексей заметил под её пижамой лёгкие желтоватые синяки, а её щеки были ввалены, глаза — отёчными. Он понял, что её жизнь была полна страданий. Марина вернула блюдо, аромат которого наполнил комнату, и Алина, словно оживленная, начала смеяться, хотя её голова всё ещё дрожала от боли.
Следующие дни прошли в напряжённой тишине. Алексей не спал, проверяя каждый раз, как они себя чувствуют. В один из ночных часов Алина проснулась, испуганно шепча, что увидела в окне мужчину в синем костюме. Алексей успокоил её, сказав, что это просто тень от фонарей. Она всё равно дрожала, но успокаивалась, чувствуя его защиту.
Через несколько дней в дом пришёл частный детектив Илья Петров, известный своей скрупулёзностью. Алексей попросил его расследовать, показывая фотографии детей, сделанные Мариной. «Мне нужно знать, откуда они», — сказал он. Петров, 55‑летний мужчина с холодным взглядом, кивнул и начал собирать доказательства.
Петров нашёл, что мать детей — Ольга Матеев, учительница музыки, умерла в автокатастрофе два месяца назад. Отец, Виктор Матвеев, был бизнесменом, известным в Москве, но с огромными долгами по азартным играм. Полиция фиксировала 17 вызовов в их дом за последние пять лет, но ни один не привёл к аресту. Петров обнаружил, что Ольга оставила наследство в размере 10 млн рублей в доверительном фонде для детей, но Виктор пытался обмануть суд, желая получить деньги.
Алексей понял, что Алина — единственная дочь Ольги от предыдущего брака, а близнецы — её сыновья от Виктора. Ольга, видя, что её муж собирается украсть наследство, попыталась убежать с детьми, но в ту злополучную ночь, покрытую снегом, они оказались в парке, где Алексей нашёл их.
Вскоре к дому подошли вооружённые люди, нанятые Виктором, пытаясь вернуть детей. Охрана Морозовых, усиленная после угроз, отразила атаку, но в коридоре раздался крик: «Отдайте детей!». Алексей, обученный в детском клубе самообороны, бросился в схватку, отбивая нападавших. Марина, бросив в сторону детей, крикнула: «Звоните в полицию!». Полиция прибыла через несколько минут, арестовав нападавших.
Судебный процесс прошёл в Верховном суде России. Алексей, представив доказательства, показал, как он спас детей, как Виктор пытался их украсть и как Ольга жертвовала собой ради их спасения. Судья Елена Чернова, известная своей строгостью, выслушала обе стороны. Адвокат Алексея, Кристина Чен, представила финансовые отчёты, подтверждающие, что Виктора привлекали к крупным долгам в размере более 1,1 млрд рублей, а его попытки получить доступ к фонду детей были незаконны.
В итоге суд вынес решение: полная и постоянная опека над Алиной и её братьями, Аней и Ильёй, предоставлена Алексею Морозову с надзором социальных служб на шесть месяцев. Виктору запрещено общаться с детьми, а его финансовый фонд будет заморожен до полного расследования.
В течение следующих месяцев жизнь в поместье Морозовых превратилась в настоящий семейный уголок. Алина начала ходить в элитную школу, где проявила талант к музыке, унаследованный от матери. Близнецы, теперь уже почти двухлетние, радостно бегали по залу, играя с кубиками. Марина, ставшая официальной женой Алексея, организовала детскую комнату, где стены были покрыты рисунками детей, а полки полны книг.
Однажды, в весенний день, когда снег лишь едва покрывал сад, Алексей стоял у окна, наблюдая, как Алина помогает собрать снежную горку для близнецов. Марина, уже в положении, держала в руках маленькую куклу, которую они назвали Клара, в честь Ольги. Алексей, чувствуя лёгкость в груди, прошептал: «Мы создали семью, которой не было в начале».
Через год после спасения, Алексей получил письмо от Виктора, уже находящегося в реабилитационном центре в Сибири. В письме тот признал свои ошибки, поблагодарил Алексея за то, что дал детям шанс на новую жизнь, и попросил прощения. Алексей, прочитав, почувствовал горько‑сладкую радость: хотя прошлое нельзя изменить, будущее теперь в их руках.
Семья Морозовых продолжала расти: Марина родила девочку, которую назвали Ольга, в честь мамы Алин. В
