— Мам, может, пусть бабушка уйдёт и потеряется? Так будет лучше всем, — выпалила Даша, глядя в стену.
— Даш, не забудь дверь закрыть, — устало ответила мать, отодвигая стул.
— Сколько можно? Ты теперь вечно мне это будешь напоминать? — шестнадцатилетняя Даша скривила губы.
— Не вечно. Пока бабушка тут. Если она выйдет одна, то заблудится и…
— И сгинет под забором, а нам потом мучиться совестью… Мам, а может, пусть? — добивалась Даша.
— Что «пусть»? — мать смотрела на неё, словно не узнавая.
— Пусть уйдёт. Сама же говорила, что устала.
— Как ты можешь? Она мне свекровь, но тебе — родная кровь.
— Родная? — Даша прищурилась, как перед ссорой. — А где она была, когда её сынок нас бросил? Когда отказывалась со мной сидеть? С внучкой родной? Она тебя не жалела, когда ты горбатилась за копейки… Сама же говорила, что она тебя обвиняла…
— Хватит! — вскрикнула мать. — Зря я тебе всё это рассказывала. — Она сжала виски. — Я плохо воспитала тебя, если в тебе нет сострадания. Мне страшно. Когда я состарюсь, ты так же от меня отвернёшься? Ты же добрая была. Бездомных котят таскала домой… А бабушка — не котёнок. — Мать покачала головой. — Она и так наказана. Отец твой и от неё отказался.
— Мам, иди на работу, опоздаешь. Дверь закрою, — Даша потупила взгляд.
— Ладно, а то наговорим лишнего… — но мать не сдвинулась с места.
— Мам, прости, но смотреть на тебя больно. Кожа да кости. Тебе сорок, а ходишь, как старуха. Кто тебе правду скажет, как не я? — голос Даши снова заострился.
— Спасибо. Проверь, чтобы она газ не включила.
— Вот видишь! Живём, как в тюрьме. Давай её в пансионат отдадим. Там за ней присмотр.
— Опять за своё? — мать резко обернулась.
— Всем будет легче, — не сдавалась Даша.
— Не хочу это слышать. Никуда я её не отдам. Сколько ей осталось? Пусть дома…
— Да она нас переживёт. Иди уже, — резко бросила Даша.
— Прости. Всё на тебя свалила… У всех каникулы, а ты тут…
Они не заметили, как дверь в бабушкину комнату приоткрылась. Та, конечно, слышала, но вряд ли поняла — да и через минуту забудет.
Мать ушла, а Даша заглянула в бывшую свою комнату.
— Ба, что-то надо?
Бабушкин взгляд был пуст.
— Пойдём, дам тебе пряник, — Даша взяла её под руку.
— Ты кто? — бабушка уставилась на неё.
— Пей чай, — вздохнула Даша, кладя на блюдце леденец.
Бабушка обожала сладкое. Они прятали от неё конфеты, выдавая по штуке. Даша смотрела, как та ковыряет фантик дрожащими пальцами. Сквозь редкие волосы просвечивала бледная кожа. Даша отвернулась.
Раньше бабушка красила волосы в тёмный, начёсывала их в пышную бабетту. Губы — яркой помадой, брови — чёрной дугой. От неё пахло «Красной Москвой». Мужчины провожали её взглядом, пока она не начала терять рассудок.
Даша не понимала, что чувствует: жалость, злость, стыд? Звонок в дверь прервал её мысли.
— Мама? — пошла открывать.
Но на пороге стоял Сашка, её одноклассник. Мать их дружбу не одобряла, так что он приходил, пока её не было.
— Чего так рано? Мама только вышла, — прошептала Даша.
— Знаю. Я в кустах переждал.
— Люся! — донёсся с кухни бабушкин голос.
— Кто такая Люся? — спросил Сашка.
— Она маму так зовёт. Погоди в ванной. У неё сегодня «ясный» день, — Даша подтолкнула его к двери.
На кухне стояла пустая чашка.
— Чаю хочу, — сказала бабушка.
Даша стиснула зубы. Бабушка мгновенно забывала настоящее, но помнила молодость. Порой узнавала их, чаще — нет. А иногда вдруг прояснялся взгляд — но ненадолго.
Сейчас она то ли хитрила ради сладкого, то ли правда забыла, что только что пила чай. Даша налила ещё, положила пряник.
Когда чашка опустела, она увела бабушку спать.
Из ванной уже выглядывал Сашка.
— Можно?
— Да. Иди на кухню.
Они сидели, слушая музыку в одном наушнике. Даша покачивала головой в такт. Она не заметила, как бабушка выскользнула в прихожую…
Провожая Сашку, Даша увидела распахнутую дверь.
— Дверь… Я не закрыла. Она ушла. Мама подумает, что я нарочно, — голос её дрожал.
— С чего бы?
— Ты не понимаешь. Я же сегодня говорила…
— Одевайся, пойдём искать. Далеко не уйдёт, — Сашка уже натягивал куртку.
На вешалке висело бабушкино пальто. Валенки — на месте.
— Она что, в тапочках вышла? — Даша растерянно смотрела на Сашку.
Обыскали двор — нет. Разбежались в разные стороны. Даша обежала все лавочки, заглянула в подъезды. Нигде.
— В милицию надо звонить, — сказала она, встречаясь с Сашкой.
— Погоди. Вспомни, о чём она чаще всего рассказывала? Где бывала?
Даша пожала плечами.
— Ладно, расширим поиск. Ты — к школе, я — в парк.
Улицы плохо освещались. Даша шла быстро, боясь тёмных углов. Возле школы она вдруг вспомнила: бабушка часто рассказывала, как в детстве забыла портфель и полезла за ним через окно — чуть ногу не сломала.
Ворота школы были открыты. Во дворе кучка парней стояла вокруг кого-то. Даша подбежала ближе — бабушка!
Один из парней тыкал ей в лицо фантиком.
— Хочешь конфетку, бабуля?
— Отстаньте! — крикнула Даша.
Парни обернулись.
— О, ещё одна!
— Внучка, да?
— Да вы, похоже, из одной палаты…
Они двинулись к Даше. Она отступила, наткнувшись на забор.
— А ну, отвалите! — Сашка выскочил из темноты.
Началась драка. Даша схватила с земли палку, удаОни отвели бабушку домой, уложили спать, а потом сидели на кухне и молча пили чай, понимая, что сегодня что-то изменилось навсегда.
