28апреля, 2025г.
Сегодня утром я, Сергей Михайлов, проснулся с тем же ощущением, будто меня бросили в пруд без спасательного круга. Жена, Алёна, уже стояла у плиты, в руках половина пустой миски, а в голове кран, капающий в тишине кухни. Я положил вилку в котлету, будто обсуждал покупку нового ковра, а не судьбу нашего сына, Павла, на ближайшие три месяца.
Никаких шуток, Алёна, сказал я, оттирая рот салфеткой. Я уже позвонил маме, всё уладил. Паша будет у неё к первому июня. Билеты купил сегодня в обед: плацкарт, нижняя полка, всё как обычно.
Алёна, бросив тарелку на стол, отреагировала, будто я объявил о переезде в Сибирь без её ведома. Ты купил билеты без меня? пробормотала она. Мы только месяц назад говорили о его робототехническом лагере! Мы уже внесли предоплату, он ждал его полгода!
Я лишь поморщился и отодвинул пустую посуду. Роботы, компьютеры, гаджеты Паша девять лет, а выглядит, как моль, и тяжёлый предмет в его руках лишь кусок сыра. Ему нужен мужской характер, свежий воздух, физический труд, а не жизнь в душном городе под кондиционером. Мать там одна, огород огромный, забор косой. Пусть помогает, здоровье наберётся, а бабушке тоже от этого польза.
Какую пользу? вскрикнула Алёна, её холодный гнев начал закипать. Твоя мать живёт в глухой деревне, где до аптеки тридцать километров по бездорожью! Вода из колодца кипятится час, а Паша аллергик! Ты забыл, как в прошлом году мы спасали его после того, как он вдохнул дикий полынь? А там цветение, сенокос, пыль!
Не выдумывай, отмахнулся я, вставая и поправляя ремень. Я родился в этих краях, здоров как бык. Аллергия от вашей городской стерильности. Пусть Паша попьет парного молока, побегает босиком по утренней росе всё пройдёт. Моя мать даже коза приобрела, молоко её целебно.
Алёна села, её колени дрожали. Она знала свою мать, Валентину Петровну, женщину крепкой закалки, лечившую ангину керосином, а раны подорожником. Любая современная медицина ей была чужда: «Нас так растили, и мы выжили», говорила она.
Я не отпущу его, сказала Алёна, голосом твёрдым, как зимний лёд. Я не позволю тебе грабить здоровье ребёнка ради ностальгических фантазий о деревенском детстве и экономии на лагере.
Я, уже у двери, обернулся. Экономия тут ни при чём! Деньги за лагерь можно вернуть, а ремонт машины ждёт. Но дело в принципе! Я отец, и я решил. Паша должен стать мужчиной, а не тепличным растением. Точка.
Я вышел, хлопнув дверью так, что стекла в боковом шкафу задрожали. Алёна осталась одна, а в соседней комнате Павел беззаботно играл в приставку, не подозревая, что его лето с роботами только что превратилось в ссылку на огородные галеры.
Я понимал, что криками здесь не поможешь. Алёна решила действовать хитрее. Когда страсти утихли, она подошла ко мне в спальню, где я лежал с книгой, будто демонстрируя равнодушие.
Хорошо, сказала она, садясь на край кровати. Я задумалась над твоими словами. Возможно, свежий воздух ему не помешает.
Я опустил книгу, удивлённый её согласием. Ну вот, ухмыльнулся я. Ты умная женщина, Ленка. Поймёшь, что так лучше.
Есть одно условие, ответила она. Ты берёшь отпуск за свой счёт на две недели и едешь с ним, чтобы помочь бабушке и проверить, как он переносит смену климата. Иначе он не поедет.
Я задумался. Отпуск? У меня отчетный период, шеф не отпустит. Я думал просто отвезти его, а потом вернуться
Нет, Сергей. Либо ты едешь с ним на две недели и лично отвечаешь за его здоровье, либо он останется в городе, а я не дам свидетельство о рождении и спрячусь с его вещами, бросила Алёна. Хочешь мужского воспитания дай его в собственных руках.
Долгое молчание, потом я кивнул. Ладно, договорюсь на работе. Две недели. Но потом я уеду, а он останется до августа.
Мы начали собирать вещи, как будто готовились к эвакуации. Половина чемодана аптечка: антигистаминные таблетки, капли, мази, ингалятор, сорбенты, пластыри. Паша жаловался, что «мама заставит пить пенки с молока», но я уверял его, что я с ним.
На вокзале я видел, как Алёна подавала ему второй телефон, спрятав в карман рюкзака. Я ехал в своей машине, глядя на погрузку гостинцев, и в моих глазах уже почти не осталось азарта.
Первые три дня в деревне я наслаждался тишиной, возвращал предоплату за лагерь, но деньги оставлял в запасе. Сергей (я) присылал короткие сообщения: «Доехали», «Жарко», «Комары как собаки». Паша не звонил, и меня это тревожило.
Четвёртый день зазвонил телефон. Это была Валентина Петровна.
Алёна! горько крикнула она. Ты что ему подсунула? Не ест! Суп грибной не нравится, пирожки с капустой отказывается, только хлеб жует и воду хлещет! Ты его избаловала йогуртами!
Валентина Петровна, у Паши диета, ему жирное нельзя, желчный пузырь слабый, я же вам список дала, спокойно ответила я.
Какой список! Мужик должен есть всё! И забор чинить! вспылила она.
Я едва сдержал смех. План начал работать.
Позже вечером позвонил я сам, голосом уставшим: Лен, ты не представляешь, что тут творится. Жара тридцать градусов в тени, комары как пули, мать пилит дрова, чинит крышу, а я спину уже сорвал.
Ну ты же хотел свежего воздуха, ответила Алёна, притворяясь сочувствием. Как Паша?
Он в шалаше сидит, не общается с местными, а потом у него появились красные пятна на руках, постоянно чихает, сказал я, глядя на фото, где руки покрыты крапивницей.
Дай ему антигистамин, сразу же! приказала Алёна, и я бросил аптечку в машину.
Ночью я почти не спал, каждый звонок телефона заставлял меня дрожать. Утром Паша позвонил тихо:
Мама, забери меня, пожалуйста плакал он. Бабушка ругается, что я чешусь, говорит, что я ленивый. Папа ушёл на рыбалку с дядей Мишей, а туалет воняет, пауки огромные
Слезы навернулись на глаза, но я собрался с мыслями и позвонил брату Олегу. Через час мы уже мчались по трассе, а я представлял, как встречу Алёну, готовую к драке.
Когда наш автомобиль подъехал к покосившемуся забору дома Валентины Петровны, я увидел её, упрямо стоящую у кучи гвоздей, и меня же в одних трусах, пытающегося прибить штакетник. Паша стоял в шляпе, лицо опухшее, глаза красные.
Паша! крикнула Алёна, выскакивая из машины. Он бросился ко мне, схватив за шиворот и заплакав.
Я, с испанским молотком в руках, посмотрел на жену и её брата, а в моих глазах отразилось не столько стыд, сколько страх.
Алёна, ты чего здесь? прошипел я.
Я за сыном, и за тобой, если ты ещё способен передвигаться, отвечала она.
Валентина Петровна, увидев меня, сразу же отменила гнев и надела притворную улыбку: О, гости! Давайте заварим самовар, испечём блинов
Не нужны блины, Валентина Петровна, резко отрезала Алёна, не отпуская Пашу. Мы уезжаем прямо сейчас.
Как уезжаете? воскликнула свекровь. Вы только приехали, а он уже окреп!
Это не окреп, а отёк от аллергии! воскликнул я, подходя к забору.
Я понял, что всё, что я хотел, превратилось в каторгу, а не в детскую идиллическую деревню. Я отвернулся от своей мамы, от её требований, от своего гордого «мужского воспитания». Я спросил у Алёны, почему так долго тянул дело.
За что? спросила она, глядя в окно.
За всё, ответил я, глядя в пустой путь за окном. За то, что не слушал, за то, что ставил рог в путь, за то, что поставил сына в опасность. Я хотел сделать его мужчиной, а стал лишь капризным ребёнком, который пытается вернуть прошлое.
Мы выехали на трассу, тишина в машине была лишь звуком работающего кондиционера. Паша, утомлённый, сразу же уснул, положив голову на колено дяди Олега.
Я посмотрел в окно, где пролетали поля, и тихо прошептал:
Мужское воспитание не заставлять ребёнка копать картошку под палящим солнцем и не кормить его жирным супом. Настоящее мужское воспитание признавать ошибки и защищать семью. Сегодня я, наконец, сделал это.
Алёна кивнула, и в её глазах отразилось облегчение. Мы договорились оплатить вторую смену робототехнического лагеря в июле, я возьму остаток отпуска и буду возить Пашу туда и обратно, а по вечерам будем гулять в нашем городском парке без крапивы.
Через неделю я позвонил маме, перевёл ей деньги и коротко обсудил здоровье. Разговор был сухим, но я понял, что границы восстановлены.
Павел поехал во вторую смену, привёз домой собственного робота, который ездил по линии, и я гордился им, как будто это была моя первая победа. Мы с Алёной переглянулись и улыбнулись.
Урок выучен: деревню можно любить в картинках и коротких визитах, но ребёнка надо растить там, где ему безопасно и комфортно. Теперь я знаю, что истинная сила мужчины в умении слушать, признавать свои промахи и ставить семью выше своих идеалов.
