Помню, как тогда Пётр отказался ехать к морю ради экономии, а потом я увидела фотографию его мамы на курорте.
Алёна, а какой ещё Сочи? Ты цены видела? Мы же решили: в этом году поплотному держать кошелёк. Нужно крышу дачи поправить, машине сделать ТО, а в стране сейчас непредсказуемый период. Каждая копейка на счету, а ты море, море Пётр раздражённо сбросил калькулятор на кухонный стол, поднял переносицу и своим видом показывал, насколько он утомлён нелепыми желаниями жены.
Алёна стояла у окна, глядя на раскалённый асфальт двора, где под июльским зноем плавилось воздух. Ей хотелось ощутить солёный бриз, услышать шум волн, просто полежать неделю, не думая о бухгалтерских отчётах, борщах и бесконечной экономии.
Пётр, мы уже три года никуда не ездили, тихо возразила она, не оборачиваясь. Я устала. Отпуск тает, а мы всё откладываем. На верхней полке в коробке лежит сумма, которой хватит нам вдвоём, если скромно. Не в пятизвёздочный отель, а в гостевом домике.
Сейчас скромно не получится, отрезал муж, наливая себе остывший чай. Билеты подорожали, продукты подорожали. Если поедем, потратим всё, а потом что? Зимой будем крутиться в лапах? Нет, Алёна. Этот отпуск мы проведём дома, на даче у меня, где река, свежий воздух. Чем тебе не курорт? И маме поможем, у неё огурцы пошли, их надо собрать.
Алёна вздохнула. Спорить с Пётром, когда он включал режим «разумного хозяина», было безнадёжно. Он умел превратить любую ситуацию в её вину, заставляя ощущать себя транжирой, эгоисткой, желающей лишь развлечений, пока он несёт тяжёлый груз ответственности за семью.
Хорошо, сдалась она, чувствуя глухое разочарование. Дача дача. Только не жди, что я буду сутки у плиты. Я хочу отдохнуть.
Вот и умница, голос Петра смягчился. Договорились. Деньги сэкономим. Нам ещё страховку продлить надо.
Последующие две недели прошли в душном жаре города. Алёна работала, мечтая о кондиционере, который Пётр тоже считал роскошью («Окна открой будет сквозняк, зачем электричество жечь?»), и считала дни до отпуска. Мысль о двух неделях на даче у свекрови Зинаиды Петровны не радовала, но была лучше, чем сидеть в бетонной коробке квартиры.
Только за три дня до отъезда всё изменилось. Вечером, когда Алёна жарила котлеты, Пётр услышал звонок. Он поднёс трубку, и его лицо мгновенно стало тревожным.
Да, мам Что? Давление? Врач? Понял. Деньги найдём, не переживай, главное здоровье, сказал он, закончив разговор.
Он посмотрел на Алёну с печальным выражением.
Алёна, беда. Мама звонила, ей плохо. Давление скачет, сердце сжимает, ноги крутятся. Врач сказал срочно лечение, не просто таблетки, а процедуры, покой, режим.
В больницу кладут? встревожилась Алёна, выключая плиту.
Хуже. Нужно в специализированный санаторий, кардиологический, гдето в средней полосе, чтобы климат не менялся резко. Там курс реабилитации, ванны, массажи. Иначе может случиться инсульт. Ты же знаешь, она у меня одна, отец ушёл рано. Если с ней чтото случится, я себе не прощу.
Пётр начал нервно ходить по кухне.
Значит, дачу забываем. Нужно отправить маму в санаторий. Я узнавал цены ещё весной, когда первые симптомы появились, сказал он. Дорога, путёвка, процедуры всё платно.
Алёна почувствовала неладное.
Сколько стоит?
Почти всё, что мы откладывали, плюс ещё с текущей зарплаты. Но мама, Алёна! Здоровье не купишь. Мы молодые, перебьёмся, а ей сейчас нужна помощь.
Всё, что откладывали на отпуск и ремонт? уточнила она, чувствуя, как обида поднимается в горле. Сто пятьдесят тысяч?
Хороший санаторий! вспылил Пётр. С полным пансионом и лечением! Ты что, деньги жалеешь на больную старушку? Я не ожидал от тебя такой холодности!
Алёна прикусила губу. Обвинения в холодности были его любимым орудием. Конечно, она не могла сказать «нет». Как можно отказать в лечении матери? Это было бы бесчеловечно.
Я не жалею, тихо сказала она. Просто ладно. Пусть едет. Здоровье важнее.
Пётр обнял её, поцеловал в макушку.
Спасибо, родная. Я знал, что ты поймёшь. Ты у меня золото. Завтра поеду к ней, отнесу деньги, помогу собрать вещи. Сам отвезу её на вокзал, посадим в поезд. Её посоветовали в санаторий под Тверью, говорят, там воздух целебный.
На следующий день Пётр опустошил их тайник. Алёна с тоской наблюдала, как пухлый конверт скользит в его сумку. Она оставалась в городе одна, без моря, без дачи и без денег даже на чашку кофе.
Пётр вернулся поздно вечером, уставший, но довольный выполненным долгом.
Отправил, выдохнул он, падая на диван. Мама сопротивлялась, плакала, не хотела принимать деньги. Говорит: «Как же вы, дети, без отдыха?». Еле убедил её, сказав, что мы всё равно работаем.
Позвонит, как доберётся? спросила Алёна.
Там связь плохая, быстро ответил Пётр. Санаторий в лесу, глушь, покой. Она будет телефон выключать, чтобы излучение не влияли на сердце. Позвонит раз в пару дней с ресепшена, если получится. Так что не тревожь её.
Так начался её «отпуск». Алёна проводила дни дома, устроив генеральную уборку, чтобы хоть както занять руки и мысли. Жара не спала, город плавился. Пётр ходил на работу, вечером приходил и рассказывал, как тяжело ему даётся этот период, как он переживает за маму.
Звонила? каждый вечер спрашивала Алёна.
Звонила, кивнул Пётр. Голос уже бодрее. Принимает процедуры, кормят диетически, скучно, но воздух! Сосны, тишина. Что прописал доктор.
Алёна даже нашла в этом небольшое утешение. Покрайней мере, польза была.
Прошла неделя. Алёна сидела на балконе с ноутбуком, лениво листая ленту в соцсетях. Фотографии пляжей, коктейлей, загорелых тел «Все на море, а я?», горько подумала она.
Вдруг лента подсказала: «Возможно, вы знакомы». На фото полная дама в широкополой шляпе и огромных солнцезащитных очках. Алёна пролистнула, но палец замер: чтото знакомое в её прическе, яркой помаде фуксии.
Она вернулась к профилю «Людмила Прекрасная». Алёна нахмурилась такой Людмилой она не пользовалась. Кликнув, обнаружила открытый аккаунт подруги свекрови, тёти Зинаиды. Последняя публикация гласила: «Адлер, курортный городок».
Фото показывало двух женщин за столиком у лазурного бассейна. Одна Людмила, вторая
Алёна приблизила снимок. Сердце упало в желудок.
Вторая женщина в ярком купальнике с леопардовым принтом, полупрозрачном парео, смеётся, запрокинув голову. На шее знакомая золотая цепочка с массивным кулоном, который Пётр и Алёна подарили ей на юбилей. Это была Зинаида Петровна, «больная» свекровь, которая сейчас должна была находиться в глухом лесу под Тверью, питаться паровыми котлетами и лечить сердце в тишине.
Алёна почувствовала дрожь в руках, прокручивая дальше фото: «Мы на банане! Ощущения супер!», Зинаида машет в воздухе, сидя верхом на надувном аттракционе посреди моря. Затем: «Вечерний променад, живая музыка, шашлычок под коньячок», свекровь в нарядном платье танцует с мужчиной. И: «Заселились! Номер шикарный, вид на море! Спасибо любимым деткам за подарок!».
Подпись «Спасибо любимым деткам» пронзила Алёну. Оказалось, «детки» это Пётр и она сама, но только Пётр знал о подарке, а она отдавала последние деньги на «лечение».
Алёна сидела, переваривая увиденное, вспоминая Петра: «Денег нет», «Ты транжира», «Мама при смерти», «Связь в лесу плохая».
Она сделала скриншоты, сохранила их, затем пошла на кухню, налила себе воды. Стакан звенел, холодная ярость вытеснила обиду.
Пётр должен был вернуться через час. Алёна решила не устраивать скандал у порога это было бы слишком просто. Она приготовила ужин, накрыла стол. Когда ключ повернулся в замке, она встретила мужа с улыбкой.
Привет, дорогой. Как день прошёл?
Ой, устал, Пётр, разувшись, пробурчал. Жара эта доконает. В офисе кондиционер сломался, чуть не сгорели. Что поесть?
Конечно, всё готово, ответила Алёна, ставя тарелки.
Во время ужина Пётр с аппетитом ел рагу, рассказывая о проблемах с поставщиками. Алёна кивала, подливая соус.
Как мама? вдруг спросила она, вглядевшись в него. Не звонила сегодня?
Пётр замер, потом продолжил жевать.
Звонила днём, минутудве. Связь ужасная, постоянно прерывается. Процедуры тяжёлые, устает. Врач прописал постельный режим, она в основном читает книги. Скучает по нам.
Бедная, сопереживала Алёна, сжимая салфетку. Лежит в глуши. А погода там как? Дожди? Тверская область, верно?
Да, пасмурно, прохладно. Жара противопоказана, давление. Поэтому так.
Понятно. Слушай, Пётр, а может, съездим к ней на выходные? Привезём продукты. Дорога лишь пять часов.
Пётр поперхнулся, лицо покраснело.
Ты что, Алёна? С ума сошла? Там посторонних не пускают! Это закрытый санаторий, режимный объект. Карантин, строгие правила. И зачем её тревожить? Ей нужен покой. Если увидит нас, давление скачет. Врач строгонастрого запретил визиты.
Какой строгий врач, покачала головой Алёна. Жаль. Я же хотела ей пирог испечь.
Она подошла к тумбочке, где стоял ноутбук.
Кстати, Пётр, иди сюда, покажу. Нашла в интернете один санаторий, отзывы хорошие. Может, поедем туда в следующем году? Посмотри.
Пётр, отдохнув от ужина, подошёл.
Что там, опять мечтаешь?
Алёна открыла папку со скриншотами, развернула первое фото.
Смотри, какой бассейн, пальмы, прямо как в Тверской области, правда? Говорят, глобальное потепление творит чудеса.
Пётр уставился в экран, сначала не понимая, потом глаза расширились. Он узнал купальник, шляпу, мать, которая с бокалом «Пина Колады» улыбается фотографу.
Тишина в комнате стала гудеть.
Это что? вырвал голос Пётр.
Это? Алёна переключила на следующее фото, где Зинаида каталась на надувном «банане». Это, кажется, лечебная процедура, гидромассаж в открытом море. Полезно для давления и суставов. А вот это постельный режим, строгий.
Пётр отшатнулся от экрана, как от пламени. Его лицо стало бледным.
Объясни, кивнула Алёна, голосом ровным. Как так, мы сидим в душном городе, экономим на туалетной бумаге, а твоя «умирающая» мама кутит в Адлере на мои отпускные деньги?
Пётр вспотел.
Она правда болела! Врач сказал, ей нужен морской воздух, йод Но я знал, что ты будешь против! Ты всё время ноешь про экономию, а у неё жизнь уходит, Пётр! Когда же она ещё море увидит?
Я ною про экономию?! медленно встала Алёна. Пётр, ты слышишь себя? Ты запретил мне купить путёвку, сказал, что денег нет, заставил меня чувствовать вину за желание отдохнуть, а сам тайком купил маме путёвку за сто пятьдесят тысяч!
Не за сто пятьдесят! крикнул он, пытаясь наступать. Там было дешевле! И вообще, это же мои деньги! Я зарабатываю! Я имею право помочь маме!
Твои деньги? Кто платит за ипотеку? Я. Кто покупает продукты? Я. Твоя зарплата уходит на машину, личные желания и в «кубышку», которую ты сейчас распустил ради мамы. Мы копили ВМЕСТЕ. Это были общие деньги, а ты их украл.
Не украл, а взял! Она меня вырастила! Я ей обязан!
А мне ты чем обязан? Ложью? Лицемерием? Алёна подошла ближе. Ты в глаза смотрел и врал про санаторий, про Тверь, про плохое самочувствие. Ты заставил меня переживать, а сам смеялся?
Никто не смеялся! Мама просто не хотела скандалов! Она знала, какой у тебя характер! Ты бы никогда не согласилась отдать деньги на курорт!
Конечно, не согласилась бы! Потому что я тоже человек! Я тоже работаю без выходных! Почему я должна платить за развлечения твоей здоровой как бык мамы, пока сама гниюАлёна, собрав всё в себе, открыла дверь, вышла в холодный вечер и, не оглядываясь, пошла искать собственное счастье, оставив позади ложь и тяжесть чужих ожиданий.
