Сон скользил по полям, где земля пахла только что испустившимся дождём, а в воздухе танцевали аромат свежескошенной травы и отголоски цикад, отдалённо слышался лай собаки, будто отголосок далёкой колокольни.
Мария никогда не любила шумных городов. Её сердце привязано к тихим деревням, где дом стоит у берёзовой аллеи, а ночи звучат лишь шуршанием листьев и отдалённым гудением тракторов.
Когда она вышла замуж за Ивана, ей казалось, что жизнь будет простой, как раскладка на столе: маленький деревянный дом, дватри ребёнка, тяжёлая работа, но и спокойные вечера, когда он, уставший с полей, придёт, позащитает хлеб и присоединится к детям в полутени, рассказывая сказки и смеясь.
Ребёнки пришли, как осенний урожай: сначала мальчик Андрей, потом девочка Василиса, имя, которое шепчет только в старинных сказках. Их колени были покрыты землёй, ладони пыльными, а улыбки широкими, как рассвет над полем. Мария часто наблюдала, как они спят, чувствуя, как её душа наполняется светом. Для них она была готова на всё.
Но пришли и счета, и рост цен, и зима, более суровая, чем предыдущие. Иван всё чаще задумчиво сидел за столом.
Я еду в Италию, сказал он, не глядя в её глаза. Нужно заработать немного денег.
В груди Марии сжалось узелок, но она молчала, боясь перемен, а не расстояния. Она помогла ему собрать вещи, положила в старый чемодан маленькую иконку и фотографию втроём, снятую на их веранде.
Не забывай нас, прошептала она, пока Иван надевает пальто.
Иван ушёл. Сначала он звонил, рассказывая, как тяжело, как много работает, но что всё будет хорошо. Затем звонки стали реже, оправдания звучали: «Не было сигнала», «Я был слишком уставшим», «Не было времени». Каждая пауза в разговоре казалась разломом внутри неё.
Однажды звонка не было вовсе.
В деревне начали шептать: он нашёл другую, живёт с женщиной в Италии, у него теперь другая семья. Мария узнала правду из короткого холодного сообщения, как скомканный листок:
Прости, Мария. Я не вернусь. Заботься о детях. Деньги пришлю, когда смогу.
Но рубли так и не пришли.
В тот вечер Мария плакала, как никогда в жизни. Не от стыда деревни, не от скуки по Ивана, а от ужаса: «Что будет с моими детьми?» Она посмотрела на спящих Андрея и Василису, одной рукой стёрла слёзы с ладони. В тот миг она поняла, что никто не придёт спасать её. Не будет принца на белом коне, не будет чуда. Было только она простая женщина с полей, и два ребёнка, которым она нужна, как воздух.
На следующее утро, до того как солнце поднялось, Мария закипятила воду, приготовила скромные бутерброды, наклонилась над детскими головами, сделала крест на лбу и отправила их в школу.
Учитесь, сказала она. Вы пройдёте дальше, чем я когдалибо смогла.
День был полон труда: собирала сено, рубила дрова, стирала, ухаживала за старыми в деревне за пару рублей. Вечером, когда другие отдыхали, она пекла хлеб, готовила варенье, шила и чинила одежду. Её руки покрылись трещинами, спина болела, но жаловаться она не умела. Единственной её радостью было просматривать тетради детей перед сном, видеть их оценки, читать их короткие сочинения, когда на полях выделяли красным «ФВ».
Иногда Андрей ловил её у окна, взглядом ищущим ответы.
Мамочка, тяжело? спрашивал он.
Нет, мамочка, не тяжело, отвечала она, тяжело было бы без вас.
Годы шли, а их простой деревенский дом менялся кусок за куском: новые окна, отремонтированная крыша, добавлен второй этаж, чтобы дети имели свои комнаты. Каждый кирпич хранил в себе день труда, жертву, слезу, спрятанную от детских глаз.
Андрей поступил в университет в городе. Мария продала часть земли, чтобы он мог жить в общежитии, купить книги и оплатить аренду. Когда он впервые сел в поезд, с древним чемоданом, он посмотрел на неё влажными глазами.
Мамочка, если я не справлюсь?
Справишься, сказала она. Ты вырастилcя, чтобы не сдаваться.
Год спустя Василиса тоже уехала в вуз. Дом стал слишком пустым без их голосов. Зимой Мария заваривала чай, сидела на стуле у печи и смотрела на фотографии, висящие на стене. Дети росли, становились красивее, всё дальше от неё.
Иногда её охватывала сильная тоска, и она выходила в двор, поднимая глаза к небу.
Господи, пусть им будет хорошо, шептала она.
Время шло, как река, уносящая всё к морю. На висках Марии побелели седые пряди, морщины углубились, руки оставались следами лет труда. Но глаза оставались теплыми, нежными, полными любви.
Осенним вечером, когда листья позолотились, дети вернулись домой. Уже не дети, а взрослые люди. Андрей высокий, уверенный, с прямыми плечами, Василиса молодая женщина с тёплой улыбкой, в стильной сумке на плече.
Мамочка! воскликнули они почти одновременно, входя в двор.
Мария вышла, стирая руки с поношенного фартука. В тот миг двор наполнился объятиями, смехом и слезами.
Смотрите, какая красивая наша хата, сказала Василиса, оглядывая стены. Ты сотворила чудо, мамочка.
Вы сотворили, ответила Мария. Всё ради вас.
Они долго сидели на деревянной скамье перед домом, ели творожный пирог с укропом, пили сок, рассказывая истории. Андрей поведал, что работает в крупной фирме, его уважают. Василиса сказала, что переехала в красивый город, нашла друзей, начинает находить свой путь.
Мамочка, сказал Андрей, без тебя мы бы никуда не дошли, верно?
Что ты говоришь, мальчишка? улыбнулась она. Я делала то, что делает любая мать.
Нет, мамочка, вмешалась Василиса. Ты вырастила двоих детей в одиночку, работала, пока не лопнула от усталости, никогда не жаловалась. Когда другие сдавались, ты не сдавалась.
У Марии застрял горлышко.
Я не знала, как иначе, прошептала она. У меня не было многого, но то, что было, я отдала вам.
Тогда Андрей поднялся, обнял её крепко, как будто пытаясь всосать её силу. Василиса присоединилась, прижалась щекой к щеке своей матери. Они стояли так, у дома с новым этажом, построенным кирпич за кирпичом её руками.
Соседка из соседнего дома увидела их и улыбнулась. Объятие говорило всё: «Спасибо, мамочка. Без тебя мы бы не достигли этого».
В тот миг Мария ощутила, что никогда не была одна. Каждый тяжёлый день, каждый ранистый ладонь, каждая скрытая под подушкой слеза имели смысл. Её дети стали живым доказательством того, что простая, но искренняя любовь может построить целые миры.
И, впервые за долгое время, она позволила себе глубоко вздохнуть. Смотрела на дом, на двор, на своих детей и почувствовала в груди успокоение: она справилась. Не идеальной жизнью, а тем, что превратило её сердце в убежище. Для своих двух детей этого было достаточно.
